Сына назвали Джеффри Чарльз. Сверток из голубого шелка и кружев, маленькая, покрытая пухом головка, темно-синие глазки и беззубые, как у тетушки Агаты, десны. Во время обряда крещения малыш не капризничал и по его завершении был благополучно возвращен матери. Ну просто идеальный ребенок – таким было всеобщее мнение.
За обедом в честь торжественного события Чарльз и мистер Чиновет обсуждали петушиные бои, а миссис Чоук делилась слухами о принце Уэльском со всеми, кто готов был ее слушать.
Миссис Чиновет беседовала с Джорджем Уорлегганом и, к великому неудовольствию Пейшенс Тиг, полностью завладела его вниманием. Тетя Агата жевала мякиш и пыталась расслышать, о чем там рассказывает миссис Чиновет. Верити молча разглядывала стол. Доктор Чоук с очень серьезным видом объяснял Россу, какие обвинения следует выдвинуть против генерал-губернатора Бенгалии. Рут Тиг, случайно оказавшаяся рядом с Россом, пыталась вести разговор с матерью так, будто не замечала его присутствия.
Поведение Рут совершенно не удивило Росса, а вот сдержанность со стороны других дам – Дороти Джонс, миссис Чиновет и миссис Чоук – несколько его озадачила. Вроде бы он не сделал ничего такого, что могло бы их оскорбить. Элизабет же изо всех сил старалась быть любезной.
В самый разгар обеда Чарльз с трудом поднялся на ноги, чтобы провозгласить тост за новорожденного внука. Пару минут он говорил, отдуваясь и пыхтя, как бульдог, а затем вдруг схватился за сердце и, пробормотав: «Ветер, что за ветер!» – боком повалился на пол.
Тушу Чарльза кое-как приподняли и опустили в кресло, а потом Росс, Фрэнсис, Джордж Уорлегган и доктор Чоук шаг за шагом, ступенька за ступенькой, перетащили его в спальню.
На кровати с тяжелым коричневым балдахином на массивных столбах Чарльз задышал свободнее, но он не двигался и не мог говорить. Верити вышла из оцепенения и молниеносно выполняла все указания доктора. Чоук пустил Чарльзу кровь, послушал сердце, потом выпрямился и сосредоточенно почесал плешь на затылке, как будто это могло хоть как-то помочь.
– Ммм… да, – сказал он. – Думаю, теперь нам станет получше. Нам нужны покой и тепло. Простуда в нашем состоянии крайне опасна, так что окна не открывайте, балдахин не поднимайте. Гм, он такой крупный. Будем надеяться на лучшее.
Росс спустился вниз и обнаружил, что гости притихли, но не разошлись. Было бы невежливо уйти, не дождавшись вердикта врача. Ему сказали, что Элизабет очень расстроилась и просит извинить ее уход.
Тетя Агата легонько качала колыбельку, пощипывая седые волоски на подбородке.