– Немедленно отправляйся в постель, и забудем об этом, – сказал Росс.
– Мне уже семнадцать, – гордо заявила Демельза. – Исполнилось несколько недель тому назад. Вы всегда будете обращаться со мной как с ребенком? Я больше не ребенок! Я – женщина. Разве я не могу идти спать, когда захочу?
– Ты не можешь вести себя так, как тебе вздумается.
– Я думала, что нравлюсь вам.
– Ты мне нравишься. Но не настолько, чтобы позволять тебе хозяйничать в моем доме.
– Росс, я вовсе не собираюсь хозяйничать в вашем доме. Я лишь хочу сидеть здесь с вами и говорить. У меня есть только старые платья для работы. А это такое… когда его надеваешь…
– Делай, что тебе говорят, или я завтра же утром отправлю тебя обратно к отцу.
В начале этого разговора Демельзе удалось разбудить в себе чувство обиды на Росса. Она даже в какой-то момент поверила, что речь идет о том, будут ей предоставлены определенные привилегии или нет.
– Ну и отправляйте! Можете прямо сейчас меня выгнать! Мне все равно. Можете ударить меня, если вам так хочется. Побейте, как папаша мой бил. Я напьюсь и буду орать на весь дом, вот тогда у вас появится отличный повод поколотить меня!
Демельза повернулась к столу, взяла бокал, плеснула в него бренди и отхлебнула. Потом выжидающе посмотрела на Росса.
Он наклонился вперед, подобрал палку, которой ворошат угли, и ударил ею Демельзу по пальцам. Бокал разбился, и бренди вылился на платье, с которого все и началось.
Демельза посмотрела на Росса. В ее глазах отражалась не боль, а скорее удивление. Она поднесла пальцы ко рту. Непокорная, дерзкая девица вдруг оказалась несчастным, несправедливо обиженным ребенком. Демельза опустила голову и смотрела, как бренди постепенно впитывается в платье. Слезы навернулись на глаза и застыли на густых черных ресницах. Демельза сморгнула, но слезы выступили снова. Ее попытка кокетничать с Россом потерпела сокрушительное и очень болезненное поражение, но в конце концов на помощь девушке пришла естественность.
– Мне не следовало этого делать, – сказал Росс.
Он не понимал, почему говорит с ней, почему извиняется за вполне заслуженное наказание. У него было такое чувство, будто он забрел в зыбучие пески.
– Платье, – тихо произнесла Демельза. – Не надо было его портить. Оно было таким красивым. Завтра я уйду. Прямо на рассвете и уйду.
Она встала с кресла и попыталась сказать что-то еще, а потом вдруг опустилась на пол, положила голову Россу на колени и разрыдалась. Старательно собранные в узел волосы съехали набок.
Росс посмотрел на бледную шею Демельзы и прикоснулся к ее волосам.