Демельза ехала в Труро в четвертый раз в жизни.
Она очень волновалась, но, как только они выехали из Нампары, старалась хотя бы внешне казаться спокойной. Других платьев, кроме тех, в которых она работала, у Демельзы не было, и Верити одолжила невестке свою амазонку, которая оказалась ей впору. Именно благодаря этому костюму Демельза смогла почувствовать себя леди и держалась подобающим образом. Как только они тронулись в путь, Демельза выпрямилась, как Верити, и постаралась в точности повторить ее посадку.
В Труро в тот день проходила ярмарка скота, и, едва лишь женщины въехали в город, на узкую улочку перед ними вышло стадо молодых кастрированных бычков. Демельза с трудом сдерживала Смуглянку, которая совершенно не переносила волов. Джуд отстал, и на его помощь можно было не рассчитывать, но Верити выехала вперед и отгородила Демельзу от стада. Люди останавливались, чтобы посмотреть, что происходит, но Смуглянка уже успокоилась, и они поехали дальше.
– Глупая старая кляча, – выдохнула Демельза. – Когда-нибудь она меня точно скинет и я все кости себе переломаю.
Они проехали через мост.
– Ого! Ну и толпа! – сказала Демельза. – Прямо как на ярмарке. Куда теперь?
Приближалась пора чеканки монет. В конце улицы, в ожидании, когда правительство поставит на них штампы, уже сложили целую гору из медных блоков, каждый по триста футов весом. За этими блоками никто не присматривал, они просто лежали на земле, тускло поблескивая на солнце. Вокруг сновали люди; в канаве стояли нищие; на открытом рынке Миддл-Роу шла бойкая торговля; на улице мужчины и женщины собирались по нескольку человек и обсуждали свои дела.
– А где здесь конюшни? – спросила Демельза. – Мы же не можем оставить лошадей посреди улицы.
– Там, дальше, Джуд их отведет, – сказала Верити и повернулась к слуге. – Джуд, встретимся здесь через четыре часа.
Проливные дожди, которые шли в последние дни, не оставили после себя грязи, а ручейки вдоль домов радостно журчали, направляясь к основным потокам воды, так что прогулка по улице была даже приятной. Верити купила за шиллинг и шесть пенсов дюжину сладких апельсинов, и они пошли дальше на Кенвин-стрит, где и располагались лучшие магазины города. Здесь расхаживали уличные торговцы, сновали покупатели, но все-таки было не так людно, как возле рынка.
Верити встретила пару знакомых, но, к большому облегчению Демельзы, не стала затевать с ними разговор. Наконец они вошли в небольшой, плохо освещенный магазин, чуть не до потолка забитый разной антикварной мебелью, коврами, картинами и бронзовыми изделиями. Из полумрака навстречу покупателям вышел невысокий рябой мужчина в напудренном парике. Один глаз у него пострадал – то ли из-за какой-то болезни, то ли в результате несчастного случая, – и теперь торговец казался двуликим, как будто какая-то часть его лица существовала сама по себе и видела то, чего не мог видеть покупатель. Демельза смотрела на него как завороженная.