Верити поставила поднос с бокалами на пол и опустилась на стул. Она сидела, сцепив руки на коленях, и на фоне мориновых штор четко вырисовывался ее профиль: слегка поднятая голова и полоска шеи над кружевным фишю. В этот момент она была похожа на ту Верити, какой была четыре года назад. Фрэнсис сидел, развалясь в кресле, глаза у него были полуприкрыты, но он слушал. Рядом с ним тетушка Агата методично шамкала губами и пускала слюну из уголка рта, но тоже слушала, хотя и мало что слышала. Рут Тренеглос, отличаясь от старой леди пышностью своего наряда, странным образом походила на нее своими манерами. Глядя на нее, сразу можно было сказать, что она хоть и не красавица, но натура незаурядная, способная на весьма решительные поступки.
Рядом с Рут сидела Демельза. Она только что прикончила третий бокал портвейна и с каждой минутой чувствовала себя все лучше и лучше. У Демельзы за спиной стоял Росс. Он держался несколько отстраненно и с некоторым беспокойством переводил взгляд с одного гостя на другого. Джон Тренеглос успевал слушать арфу и таращиться на Демельзу, которой был откровенно очарован.
Музыка смолкла, Демельза откинулась на спинку стула и улыбнулась Россу. Аплодисменты прозвучали тише, чем можно было ожидать каких-нибудь десять минут назад. Мелодия арфы затронула в душах слушателей самое сокровенное. Она пела им не о веселом Рождестве, но о любви и печали, о человеческой жизни, с ее странным началом и неминуемым концом.
– Великолепно! – возвысил голос Джордж. – Мы с лихвой вознаграждены за столь долгий путь к вашему дому. Элизабет, вы задели струны моего сердца.
– Элизабет, сыграй еще ту канцонетту, – попросила Верити. – Мою любимую.
– Она не так хороша, если не подпевать.
– Да нет же, подпевать вовсе не обязательно. Прошу, сыграй, как играла в прошлое воскресенье.
Все снова умолкли. Элизабет сыграла какой-то коротенький отрывок из Моцарта, а потом и канцонетту Гайдна.
А когда закончила, какое-то время никто не мог произнести ни слова.
– Это моя любимая, – первой подала голос Верити. – Сколько ни слушаю, не могу наслушаться.
– Я их все люблю, – сказал Джордж. – Вы играли как ангел. Умоляю, сыграйте еще.
– Нет, – улыбнулась Элизабет. – Теперь очередь Демельзы. Давайте послушаем, как она поет.
Демельза пребывала под воздействием последнего музыкального произведения и бокала крепкого вина.
– После такого я просто не смогу, – вздохнула она. – Признаюсь, я в душе молилась, чтобы вы обо мне не вспомнили.
Все рассмеялись.
– Мы послушаем, как вы поете, и сразу уедем, – сказала Рут и искоса глянула на супруга. – Прошу вас, миссис Полдарк, отбросьте вашу скромность и порадуйте нас своим пением. Мы все в нетерпении.