Она застыла. Я тихо уточнил:
- Если, ты, конечно, не против...
Мелкая извернулась и заглянула мне в глаза.
С невероятным облегчением я увидел ответ.
- Да, - кивнул, - привет, сестренка.
Она беззвучно шевельнула губами, потом негромко всхлипнула и обхватила мою шею. Я сидел, прижавшись щекой к ее горячему лбу, поглаживал ей спинку, и моя многострадальная футболка опять мокла, но на лице у меня гуляла широченная улыбка - из Мелкой лились слезы очищения. Потом губы мои чуть искривились: "так вот он какой, подарок на годовщину". Я скосил глаза на тяжелую волну черных волос и тихонько хмыкнул.
- Что? - испуганно вздрогнув, она подняла зареванные глаза.
- Да так, мысли всякие бродят, не волнуйся, - я успокаивающе улыбнулся и бережно прикоснулся губами к ее лбу. - Так... Теперь давай по порядку. Пока у нас поживешь. Я с родителями вечером решу, - я замолчал, прокручивая версии, - скажем, что отец у тебя в запой ушел, буянит. На несколько дней этого хватит, а там квартира съемная появится. К тебе подружки домой ходят, звонят?
- Нет. Отчима боятся... А телефона у нас нет.
- Хо-ро-шо, - протянул я. Запустил пятерню в ее волосы, глубоко, до самого затылка и слегка потянул, пропуская пряди между пальцами. Повторил задумчиво: - Хорошо.
В приглушенно дневном свете ее волосы отливали неярким серебром. Перебирать их было приятно. Они только прикидывались жесткими, на ощупь же были упруги и легко, словно ластясь, скользили между пальцами.
Мелкая прерывисто выдохнула:
- Мне так мама иногда делала перед сном...
Я прижал ее к себе посильнее и ткнулся губами куда-то в темя. Так мы на какое-то время и застыли. Мне было сразу и горько, и радостно, и легко - словно я только что взял какой-то очень важный рубеж.
Потом я осторожно потянул ее за подбородок и посмотрел в глаза:
- Тебе будет не просто.
Она с готовностью кивнула:
- Я знаю. Я готова.
- Это хорошо, - усмехнулся я, - что у тебя по оценкам западает?
Она, видимо, ожидала чего-то другого, но ответила, не задумываясь:
- Тройка была по рисованию, на черчении подтянула до четырех. Ну, и четыре по физре.
- А остальное? - осторожно уточнил я.
- Пятерки, - теперь улыбнулась и она.
- Вот это да, - я озабоченно поскреб свободной рукой в затылке, - выходит, ты умнее меня...
Она молча вернула голову мне на плечо.
- Это хорошо, - продолжил я, слегка покачиваясь, - потому как на школьную программу надо наложить, как минимум, плаванье и танцы. И рисование...
Она чуть дернулась.
- Да-да, - понял я, - рисование обязательно. Чтоб ничего у тебя не западало. Будем выращивать разносторонне развитого советского человека. Совершенного.