- Пора! – прошептала я, дергая прикорнувшего ко мне Седрика за рукав. Он вскочил, и мы пошли к клеткам. Запоров, как таковых, на них не было, были только обычные щеколды. Да и чего бояться одурманенных зверей? Сама территория рынка запиралась на ночь воротами, но под каждым навесом был собственный лаз для прислуги, которой не хотелось лишний раз показывать себя входящей-выходящей. Ведь этак хозяин и за бездельника посчитает!
Мы откинули щеколды со всех клеток и открыли двери. Звери остались недвижимы. Мы их уговаривали, царапали, даже кусали, но они ничего не ощущали. Седрик расплакался: - Мамочка! – он обнял за шею молодую грациозную пуму шоколадного окраса. – Ну, вставай, пожалуйста! Нам домой пора! Я не могу без тебя! – по его детскому личику текли потоком слезы. Этого я выдержать уже не смогла, и, обернувшись пумой, бросилась к клетке с волком. Он стоял на лапах, шевеля ушами и всматриваясь в ночную темь.
- Ты, гадина разумная! – вежливо обратилась я к нему. – Там рыдает рядом с недвижимой мамой маленький котенок. У него больше никогда не будет семьи и своих котят, потому что он – последний из клана пум.
Волк повернул голову и посмотрел на меня.
- Ты ведь знаешь, как помочь, но не хочешь! Ты равнодушен к слезам детей и горю матерей!
- Они сами виноваты. – спокойно сказал волк.
- Сами? – изумилась я. – Дай ребенку пистолет, он обязательно кого-нибудь застрелит. Не из вредности, а просто посмотреть, что получится, если нажать вот на эту пипочку. Или застрелит себя. Боги ваши бестолковые виноваты. Надо не развлекаться самим, смеясь над тем, что получится, а внимательно присматривать за детищем, воспитывать, объяснять! А они? Обвинили во всех грехах, да бросили на растерзание другим бестолковым. Разве это разумно? Разве так делается?
Волк повернулся и в упор посмотрел на меня: - Ты неуважительна к Богам, юная пума.
- Да за что их уважать? – рассердилась я окончательно. Вымирает целый удивительный народ. Богам надо навести порядок, помирить людей с другими расами, торговать, общаться, но никак не убивать! Вот к ним бы такой подход. Сразу бы по-другому заговорили. Про защиту прав вспомнили бы. Междубожью конвенцию о ненападении приняли бы… - Я остановилась передохнуть и сглотнуть вязкую слюну.
- Забавная пумочка. – Оценил волк. – Конвенция, говоришь?
- Придурок. – ответила ему я и села к нему спиной.
Сзади моего оголенного уха коснулось теплое дыхание: - И откуда ты такая взялась? – Погладил мои разноцветные волосы высокий черноволосый мужчина. – Если я приму решение вам помочь, ты со мной поговоришь? – он прижал мое плечо к своей груди. У меня перехватило дыхание. От злости.