– А как узнаешь, где радиация, где что? Кто же нам сообщит: вот, мол, неблагоприятный район, в нем жить нельзя?! – это Филиз, громко и самоуверенно.
– Вы в своих газетах такого не напишете, правильно? Вы все сплетнями пробавляетесь, – что-то София сегодня в ударе и цепляется к журналистке. Обычно она себя так не ведет, всегда сама доброжелательность. Хотя – кто знает? – может, у них с Гюзель какие-то давние счеты, откуда Айше знать?
– … и гормоны всякие в мясе, – Элиф, похоже, склоняется к версии всеобщего экологического неблагополучия. Ну и отлично! Согласится признать расследование законченным.
– Да мы просто переели, не берите в голову! – Джан самокритична, надо отдать ей должное.
– Газета, между прочим, не моя, и не я решаю, о чем писать, о чем нет!
– Ну, ты-то от этого не страдаешь, ты все о своем, о девичьем!
– У нас совсем рядом воинская часть, и неизвестно еще, что они там испытывают!
– Ой, Селин, не придумывай, что они в черте города могут испытывать? Атомную бомбу? Кто же им позволит? Сейчас все-таки не те времена…
– А эта… помните?.. как же ее звали?.. которая в парламент в тюрбане пришла… у нее, наверно, просто волосы вылезали!
– Ха-ха-ха! – заразительно расхохоталась Дилара. – Отличная мысль! А политика тут вообще ни при чем! Надо было ей так и сказать: «Господа мужчины, у меня что-то с волосами, я в платочке тут посижу тихонечко, ладно?» И никакого скандала на весь мир, и никто бы ее гражданства не лишил. А то раздули целую историю!
– Надо об этом написать! – завладела общим вниманием Гюзель. – Если половина измирских женщин надела тюрбаны, это не значит, что они сторонницы шариата, у них просто-напросто от плохой экологии лезут волосы. Этим объясняется и тот факт, что вся эта серая масса сконцентрирована на одном берегу залива… Непременно напишу что-нибудь в этом роде. Забавно получится. Проведу журналистское расследование, подделаю парочку социологических опросов…
– Правильно, – смеясь, поддержала Айше. – Дарю эпиграф: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и вместе им не сойтись». Хоть мы и живем в восточной стране, но на западном побережье, и чадру носить не собираемся.
– А в Англии, наверно, думают, что все турецкие женщины…
– А вы знаете, скольким просто платят за то, чтобы они носили эти платки? Я об этом тоже напишу, только поближе к выборам…
– Это Киплинг или нет? Я забыла…
– Неужели платят?! А кто?..
– Джан, погадаешь потом на кофе?..
Разговоры снова слились в шум, кто-то смеялся, кто-то перешептывался. Вернулась Илайда, незаметно выходившая покормить ребенка. Лили вновь принялась отдавать приказания домработнице, что предвещало, судя по всему, перемену блюд. Кажется, речь шла о кофе и о том, что пить его будут не в гостиной. Айше огляделась в поисках часов – надо же, уже восемь! – и протянула свою тарелку собиравшей их служанке. Но та не заметила ее жеста, то ли потому, что не ожидала помощи, то ли потому, что брала в это время тарелку Гюзель.