— Я не могу понять, чем вызван этот обморок, мой господин, — с волнением произнес Джон за его спиной. — Она хорошо питалась.
Уоррик не сводил глаз с золотоволосой женщины.
— Так ты все-таки баловал ее. И на ее гладкой коже нет следов от крысиных укусов?
Вместо ответа Джон лишь громко фыркнул. Уоррик знал своего слугу. Джон был известен своим мягким сердцем и добротой по отношению ко всем живым существам.
Уоррик был страшно недоволен собой, когда отправил приказ о том, чтобы Ровену охранял один Джон Гиффорд. Но он не послал вслед никого, чтобы отменить приказ. Он не хотел, чтобы она страдала до его прибытия, нет, он сам заставит ее страдать. Ему также не хотелось, чтобы ее маленькое, изящное тело исхудало от лишений, это не входило в его планы. Но более всего ему не хотелось, чтобы к ней прикоснулся какой-либо мужчина, по крайней мере, пока он не будет знать, насколько она преуспела в своем воровстве. По словам Джона, она таки преуспела.
— Она такая прекрасная, нежная дама, мой господин. Что же такое она совершила, чтобы заслужить темницу?
— Ее преступление было направлено против меня лично, и преступление это столь велико, что я не могу даже говорить о нем.
— Не может быть!
— Ты позволил этому красивому личику околдовать себя, Джон. Она всего лишь отвратительная девка, которая не остановится ни перед чем, даже самым ужасным, лишь бы добиться своей цели. В ней столько упрямства и решимости, что ей мог бы позавидовать мужчина. Она… — Он замолчал, понимая, что говорит больше, чем нужно. Ему нет необходимости объяснять кому бы то ни было мотивы своего поведения. — Я лишил ее титула, который она получила, выйдя замуж за Гудвина Лайонза, так что не называй ее больше леди. И ты больше не будешь присматривать за ней. Она не вернется в темницу — пока.
Даже не глядя на Джона, Уоррик понял, что тот хочет что-то сказать. Но слуге следовало быть разумным, чтобы не переступать границу дозволенного, и Джон, должно быть, это понял, потому что он тихо вышел из комнаты, не произнеся больше ни слова.
Уоррик продолжал, не отрываясь, смотреть на свою пленницу, не придавая значения тому, что ее обморок лишил его возможности немедленно осуществить возмездие. Теперь, когда, наконец, настал его час, он мог и потерпеть, хотя до сих пор он испытывал нетерпение. Однако он намеренно не возвращался сюда, слишком хорошо понимая, что как только он здесь появится, он начнет приводить в исполнение задуманный план мщения. Но прежде всего ему надо было узнать, добилась ли эта девка осуществления своего намерения.