Подскочил начальник, отчаянно семафоря руками: полундра! Спасайся, кто может! Его поддержали техники. И тут до всех дошло, что, собственно, назревает.
Боевая часть снялась с предохранителя и может взорваться в любой момент. Лёгкое сотрясение её, возможно, не активирует, но небольшой толчок… Никто не знает, какой силы он должен быть. А там внутри триста килограммов. Триста! Кого взрывной волной не ухайдакает, того осколками достанет, кого не достанет, всё равно станция вдребезги, это к гадалке не ходи. А вода – холодная…
На крыше рубки субмарины открылся люк. Из него высунулась голова вахтенного офицера. Офицер услышал визг и скрежет, увидел, что к лодке ползёт торпеда, а от неё во все стороны разбегается народ. Зрелище произвело такое сильное впечатление, что офицер застыл, уронив челюсть.
А потом его позвали: «Эй, сынок!»
Офицер посмотрел налево. Там на крыше рубки лежала толстая льдина, а на льдине сидел невесть откуда взявшийся дедушка без знаков различия и с помойным ведром. Дедушка выглядел мирно и даже смиренно, но у него были такие интересные глаза, что офицер сразу всё понял и без знаков различия.
– Сынок, – сказал дедушка. – Дай мне связь.
Офицер протянул ему мегафон.
И дедушка принялся командовать, перекрывая своим рёвом скрежет, визг и крики.
– Стоять! Двое на трос! За нос её цепляй! Длина конца сто метров! И к самолёту! За хвост, петлю накинуть! Старший! Толкни лётчиков, чего они заснули! Накинете петлю – и на взлёт! Остальные! Ко мне! Укрыться за субмариной! Из помещений – тоже все сюда!
У торпеды засуетились водолазы, набросили крючья на проушины в носовой части, осторожно завели трос сверху и вбок, явно опасаясь даже легонько тюкнуть злодейку по носу. Начальник станции побежал к самолёту, тут из двери выглянул бортинженер – и чуть не выпал наружу от изумления.
Вахтенный офицер исчез, вместо него появился командир.
– Здравия желаю.
– Какое здравие, тут со святыми упокой…
– Ух ты… А чего это она?…
– А кто её знает.
– Может, её лебёдкой до полыньи дотянуть?
– Во дурак-то, – сказал дедушка.
– Понял, – согласился командир.
Не дурак, а прямо кретин. Если татушка не взорвётся, стукнувшись носом об край полыньи, она нырнёт в свою привычную среду обитания – и засадит нам по самые гланды. В первом случае лодка останется цела, но кто на льдине – им почти стопроцентный кирдык, разнесёт льдину-то. Во втором случае, наверное, всем кирдык. Только самолёт драпануть успеет, если прямо сейчас лыжи смажет. Нет уж, лучше попробовать её самолётом оттащить подальше. А там как повезёт.