Я приподняла подбородок, отчаянно пытаясь сдержать подступающую тошноту при мысли о судьбе бедного животного. Мне было жаль его, но я не хотела портить свою общественную жизнь из-за ободранного старого куска меха. К тому же, он как-то раз поцарапал меня.
— Мне пришлось это сделать, — сказала я. — Люди начали говорить о нас после того, что им наплела Габриэлла. И… я хочу свою собственную комнату.
Поздно вечером отец пришел домой и сказал, что завтра разберет наши кровати и переставит мою в свободную комнату. Нам пришлось провести вместе ещё одну ночь. Я лежала с закрытыми глазами на втором ярусе и пыталась дышать ровно, не смотря на раздающиеся подо мной всхлипы. Наконец, я просто не могла больше это выдерживать и спустилась вниз.
— Ты плачешь? — спросила я, зная, что это явно не из-за кота Деметросов.
— Нет, — засопел он.
Я забралась в его кровать и прижалась к Райану, дыша ему в волосы. Завитки щекотали мой нос. Он затих.
— Люди думают, что мы странные, — сказала я, надеясь, что это успокоит его и, возможно, спасет остальных соседский котов. — Нам нужно подружиться с другими детьми. Но ты всегда будешь моим любимчиком.
— Хорошо, — расслабившись, отвечает он.
Следующие три дня он не ходил в школу. А в понедельник появился с Эдди Мейром, третьим, кто погиб в репетиционном зале.
* * *
Мы с Алейн без происшествий покинули кафе. Она оставила меня одну, только после того, как я поклялась, что родители находятся в доме и терпеливо ожидают меня к ужину на фаршированную запечённую индейку. Ничто из этого, конечно же, не было правдой. (Наверное, я слегка переусердствовала с индейкой).
— Звони мне, если понадобиться, — испытывающее глядя на меня, сказала она.
Я кивнула. Может, она и будет мне нужна, но я определенно не стану звонить.
Маму я застала за её новым увлечением – уборкой. Каждый поверхность, уголок и даже щель в нашем доме блестели. Чисто было так, что можно было запросто есть суп из унитаза или красить ресницы, любуясь в свое отражение на кухонной плитке. Я уже и не помню, когда видела пыль. Да я не помню даже, как она выглядит.
— Привет, мам, — сказала я, бросая книги на кофейный столик.
Мама повернулась ко мне с робкой улыбкой на лице, которая пропала сразу же, как она увидела следы от горячего шоколада на моем платье. У неё затряслись руки. Она сцепила их так, как будто пыталась удержать себя на месте, а не броситься ко мне, чтобы почистить.
— Люси, ты грязная, — произнесла она. — Отдай мне платье, я постираю его.
— Я пролила горячий шоколад.
Чёрт. Это платье Алейн. Нужно не забыть извиниться перед ней и предложить ей купить новое. Хотя, я знаю, что она никогда не примет от меня денег. Я вновь сконцентрировалась на маме.