— Скорей покрывало! — вскрикнул Зауер.
Готлиб накинул на Зауера металлическую сетку.
— Спасибо, Готлиб. На этот раз вы хорошо сделали. Вы спасли меня… Но если бы вы знали, что я пережил, когда меня дергало!.. Шаг вперед, два назад… Препоганое чувство! Качинский вернулся?
— Увы, нет.
— Бедный Качинский! Он погиб… Погиб не вовремя… Без него мы не справимся со Штирнером.
— Будем продолжать борьбу, Зауер. Мы умеем обращаться с машинами. Наконец, если нам не удастся захватить Штирнера в плен мыслительным приказом, попытаемся напасть на него со старым оружием в руках. Оденем в изоляционные одежды большой отряд, вооружимся до зубов и проникнем к нему в дом. Изоляция сохранит нас от излучения, а пули, к счастью, не поддаются внушению… И мы прикончим его!
XIII. «Чертовски интересная ночь»
Качинский, почти падая от усталости, подбежал к дому Эльзы Глюк.
Его, очевидно, ждали. Перед ним раскрылись двери. Прыгая через несколько ступеней, Качинский вбежал на второй этаж и, тяжело дыша, вытирая пот со лба, вошел в кабинет и в изнеможении опустился в кресло.
Дверь из комнаты Штирнера открылась. На пороге появился человек, весь покрытый металлической сеткой, с густой металлической вуалью на голове, совершенно скрывавшей черты лица. Это был Штирнер.
— Ваша фамилия? — спросил он.
— Качинский.
— Поляк?
— Русский.
Штирнер помолчал.
— Вы мой пленник, — начал он после паузы. — Вы знаете, что я могу остановить ваше дыхание и вы умрете мучительной смертью от удушья. Я могу сделать из вас покорного раба. Я все могу сделать с вами.
— Я знаю, — ответил Качинский. — И это доставит вам удовольствие?
Штирнер опять помолчал.
— Война не знает пощады, — продолжал Качинский. — Я обречен и знаю это, но вы тоже обречены. И уж если со мной покончено и я лично больше не опасен вам, то позвольте мне как ученому обратиться к вам с просьбой.
— Говорите.
— Я хочу осмотреть ваши изобретения. Мне интересно узнать, каким путем шли вы в ваших изысканиях, как сконструированы ваши аппараты.
Штирнер был удивлен. Он подумал немного, потом подошел к Качинскому и протянул ему руку.
Но Качинский не принял рукопожатия.
Штирнер отступил назад и спрятал руку под сетку.
— Вот как! У вас там, в России, все такие герои? — с насмешкой спросил он.
— Я не вижу геройства в том, что отказался пожать вашу руку, — просто ответил Качинский. — Мы стоим на двух полюсах, и моя рука слишком далека от вашей, вот и все.
— Хорошо. Я удовлетворю вашу просьбу и, пожалуй, оставлю вам жизнь до утра, если вы согласитесь дать приказ своим соратникам прекратить излучения до девяти часов утра.