— Сергей, зачем его привез?! На хера он тут нужен! Хочешь меня со всеми братьями поссорить? Куда теперь его девать? Хочешь, чтоб я его замочил? Хочешь, да? Замочу!..
Зухур стоит справа от меня. Наблюдаю, как у него отвисает челюсть. Растерян. Как же так? Разве не договаривались? Дипломат долбаный!
Переключаюсь на Алёша. Пробую понять: реальный псих или на понт берет? Нет, не блефует. Себя не помнит от ярости. Тяжелая кобура сползает на живот, он то и дело нервно ее поправляет. Не факт, но, возможно, — обманный маневр. Приучает к жесту, чтобы в нужный момент неожиданно выхватить волыну. С психа станется. На всякий случай сам начинаю очень медленно готовиться. Ифрит засекает опасное движение. Поворачивается, как танк, всем телом, наставляет на меня ствол.
Алёш визжит:
— Хочешь? Голову отрежу и в Пяндж выкину…
Ястребов убеждает весело:
— Алёша, замочить никогда не поздно. Может, поговоришь сначала.
— О чем с ним толковать?! — горбун отскакивает от Ястребова, бежит вдоль стены. — Наших братьев убивают. У Аслона племянника убили. А он приезжает и…
Кто-то урезонивает:
— Этот человек не виноват, что наших братьев убили.
— Не виноват?! — взвивается Алёш. — Из-за таких, как он, убивают. Зачем он приехал? Чего ему надо? Чего он лезет в наш бизнес? Здесь своим не хватает. Как-то уладили. Все распределили. Никто никому не мешает. А теперь опять начнется… И без него бучи хватает…
Слова эти точно выдергивают чеку, и душманская камарилья взрывается:
— Правильно говорит!
— Нам чужих не надо…
— Зачем так человека встречать? Пусть скажет, чего хочет…
— Мочить их!
От гвалта просыпается спящий. Спросонок оглядывается. Замечает Зухура. Вскакивает на ноги. Вопит:
— А-а, Хушкадамов!!!
Узнаю его. Сухроб по прозвищу Джаррох, «хирург». Живьем мне не встречался, но фото видел. Садист и психопат. Командир группы из полсотни боевиков. Когда-то в прошлом работал медбратом, но кличку получил по другой линии. «Хирургом» его окрестили в сентябре девяносто второго после налета на поселок Ургут. Вовчики вырезали всех, включая стариков, женщин, детей. Лютовали с извращенной жестокостью. А этот, значит, особо отличился…
Зухур оборачивается на вопль. Хирург прижимает руки к груди, кланяется издевательски:
— Ас-салому алейкум, брат! Как здоровье, брат? Как семья? Как дела?
Лицо его скрывает борода, короткая, плотная. Вроде черной хирургической маски. На глазах очки с темными стеклами. Облик нелепый. Вроде одновременно и пугает, и прячется.
Зухур не рад знакомцу. Буркает:
— Ва-алейкум, — и отворачивается.
— Эй, Хушкадамов, куда рыло воротишь? Сюда смотри! — вопит Хирург. — Испугался, да? Думал, никогда не встретимся? Нет, слава Богу, встретились! Наконец смогу спасибо тебе сказать…