— Жена Зухура.
— А-а-а, эта девочка… Видел. Красивая. Везешь красавицу к родителям? Зухуршо не станет ревновать?
— Спасать надо. Ожоги. Третья степень.
— Да ты что! Ну, даешь! Третья степень, и зачем-то тащишь в кишлак. Там что, израильскую клинику открыли? Даврон, окстись. Даже в Калаи-Хумбе, в госпитале не спасут… Слушай, у меня в вертушке аптечка. Вколем ей промедол, хоть боль снимем. Если по уму, то надо, конечно, такую дозу, чтоб заснула и не проснулась. Зачем девочке страдать зазря. Она при любом раскладе не выживает.
— Выживет. Есть шанс.
— Ой ли? Не знаю, не знаю… Ну, а несчастный муж-то что?
— На охоту уехал.
— Он-то знает, что с женой?
— Знает.
Задумывается на миг. Что-то прикидывает.
— А ты, стало быть, бескорыстный друг, спасатель, спаситель и все такое… Ну да, ну да… Прости, что бесцеремонно… Я по дружбе.
Делаю глубокий вдох. Медленный выдох. Говорю спокойно:
— Не обо мне речь. Помоги, буду должником. Сделаю все, что скажешь.
Молчит. Спрашивает:
— Подумал прежде, чем обещать?
— Подумал.
— Тады держись, ловлю на слове. Я вообще-то не к Зухуру, к тебе прилетел. Разговор есть.
— По дороге поговорим.
— Не выйдет, надо без свидетелей. Разговор серьезный, пилоту его слышать ни к чему… Да не дергайся. Пять минут погоды не сделают.
Смотрю на часы. Двенадцать пятьдесят семь.
— Погнали.
— Давай так, — говорит Ястребов, — язык на замке. Договоримся, не договоримся — чтоб молчок.
— Мог не предупреждать.
— Верю. Ну, а дело… Дело-то в общем простое. Надо вальнуть одного пассажира.
Сговорились они что ли? Сначала Алёш, теперь этот.
— Не по адресу.
— Да ты погоди, дослушай. Как-никак в должники набиваешься.
«Понятно, — думаю. — Использует момент».
— Предположим… Дальше.
— А дальше — пустяки. Ты этого пассажира знаешь, встречал недавно. Алёша Горбун. Он все еще в Калаи-Хумбе. Шанс — зашибись, сто лет ждать, пока такой же подвернется. А уедет в Хорог, там его достать — задачка ох непростая.
— Почему я? Местных не нашел?
— Ты разве этих орлов не знаешь? Ни у одного вода в жопе не держится. Непременно разболтает, не сегодня, так завтра. А дело, мягко говоря, щекотливое.
— Факт. Рука Москвы и все такое.
— Типун тебе на язык. Какая на хер Москва! Россия-матушка тут вообще ни сном, ни духом. Чисто местные разборки. Тутошние мои компаньоны заинтересованы… А я в здешних палестинах надолго, вот и не хочу рисковать. Залетный нужен, чтоб следа не оставил. Исполнил, улетел и ищи-свищи. Где он? А нет его…
— Так, значит? — говорю. — Нормально!
Он запинается на миг. Потом догадывается:
— А-а-а, ты вот о чем!.. Прикинь, зачем мне, деловому человеку, время терять, чужой керосин жечь, лишний долг перед летунами на себя брать, в горы лететь — и все это ради одноразового исполнителя, чтоб его потом ликвидировать? Был бы нужен одноразовый, я б вышел на улицу, свистнул — целая толпа набежит. Как, логично?