Пятнистый дэв входит, на стол веревку из шерсти, чилбур, кладет. Чилбур кольцом свернут, наружу лишь петля торчит.
«Надевай», — Зухуршо покойному Гиёзу приказывает.
Гиёз не понимает:
«Что надеть?»
«Петлю. Себе на шею».
Я думаю: «Зачем веревка, зачем петля? Фокус какой-нибудь? Нет, наверное, Гиёза в глупое положение поставить, унизить желает».
Наверное, Гиёз о том же думает. Спрашивает:
«Зачем?»
«Э-э, глупый вопрос задаешь. Повешу тебя».
«Друг, пожалуйста, другую шутку придумай, — Гиёз просит. — Эта очень опасная. Если что-нибудь не так выйдет, ненароком задохнуться могу».
«Обязательно задохнешься, — Зухуршо смеется. — Иначе зачем вешать?»
Гиёз тоже улыбается:
«Эх, друг, ты всегда…»
Из Зухуршо вновь ужасный джинн вырывается:
«Не смей „ты“ говорить! — шипит. — Вежливости тебя не учили? Культуре не учили? Ты ко мне „джаноб“, господин, обращаться должен. „Таксиром“ должен величать».
И вдруг опять весело смеется:
«Вот так-то, Гиёз. — И добавляет дружески: — Ну, чего сидишь? Надевай».
Покойный Гиёз в лицо ему прямо смотрит, говорит:
«Товарищ Мухамадшоев, я в такие игры не играю».
Тогда Зухуршо пятнистому Гафуру приказывает:
«Подержи его».
Гафур стол огибает, позади покойного Гиёза встает, лапами его обхватывает. Зухуршо на почтенного Додихудо пальцем указывает, приказывает:
«Ты ему надень».
Почтенный Додихудо говорит:
«Таксир, воля ваша, но я такой грех на себя не возьму».
Тогда Зухуршо кричит:
«Занбур!»
Второй дэв входит.
«Принеси».
Дэв уходит. Мы сидим, молчим. Веревка на столе лежит. Пятнистый дэв Гафур покойного Гиёза держит. Почтенного Додихудо дрожь бьет, но держится он, страха не показывает, гордо сидит. Я думаю: «Что делать? Что делать?» Мысли в голову не идут.
Занбур входит, вторую веревку с петлей на стол кладет. Зухуршо на почтенного Додихудо указывает:
«Подержи его».
Занбур стол обходит, сзади обеими руками почтенного Додихудо обхватывает, к спинке стула прижимает.
Зухуршо в меня пальцем тычет:
«Ты, — на почтенного Додихудо указывает, — ему надень».
Понимаю, что последний мой час пришел. Ничего не отвечаю, только о том думаю, чтобы с силами собраться, достоинства не уронить.
Тогда покойный Гиёз говорит громко:
«Эй, Гафур, руки убери! Отпусти меня».
Дэв, который его держит, на Зухуршо смотрит.
«Отпусти», — Зухуршо приказывает.
Гафур руки убирает, покойного Гиёза отпускает и, как статуя, позади стула встает. Покойный Гиёз веревку берет, петлю пошире расправляет, на шею надевает. Все сидят, молчат. Второй дэв, Занбур, почтенного Додихудо держит, не отпускает. Потом Зухуршо дэвам приказывает:
«Соберите народ».