– Здравствуйте, Петр Силович, меня баб Ира прислала, просила…
– А, Ленка! Здорово, здорово, я бык, а ты корова… Шутка. Зови меня Силыч, а еще лучше – дядя Петя, а то как в милиции… Часа не поспал – будят… Хрена бы моржового я встал, да уж слышал про Федоровну, Зоя доложила… Дуська-то… Какую собаку загубили!… Я ее щеночком, бывало, дразню – а она уже скалит пасть, ненавидит! Ух, настоящей породы…
– И Шиша умерла…
– Что ж поделать, нежить и есть нежить, до первого зеркала, как говорится. Так и то Федоровна целый век ее хранила… Цыц, паскудина!!! Мурман!!!
Ленка вздрогнула от громкого крика и от тона, каким дядя Петя проорал эти слова. Она старалась смотреть в пол, чтобы не видеть гигантское розовое брюхо барабаном, без единой складочки, мутно-желтые глаза и сальную улыбку этого старикана, смотрела и просмотрела, как возле ее ног очутилось нечто безобразное – собакообразное. Ростом от спины до пола сантиметров семьдесят пять или чуть больше, но длинное, пропорцией – словно такса, а громадная голова-булыжник больше чем наполовину состояла из оскаленной пасти – у покойной Дуськи и то меньше была. Кобель, как успела разглядеть испуганная неожиданным криком Ленка.
Пес, или кто он там, Мурман по-прежнему истекал слюной, клыков не прятал, но тут же припал на брюхо перед хозяином и обрубком хвоста продемонстрировал беспредельную вассальную верность.
– То-то, а не то наизнанку выверну и кишки выдерну… Что у тебя с рукой?
Ленка объяснила с пятого на десятое, но и дядя Петя слушал вполуха. Он вынул из деревянных пальцев злополучную стрелку, осмотрел ее близко, не глядя бросил – стрелка плавно подлетела к подоконнику и тихо легла на него. Затем он занес ладони над покореженной кистью, пошевелил пальцами, бормотнул коротко, и между ладоней его заплясало бледное пламя, бесформенное, словно скомканный лист бумаги. Дядя Петя сблизил ладони, и комок также ужался, после чего дядя Петя развел руки и словно утратил интерес к добытой субстанции. А комок, или сгусток огня или свечения, воздушным шариком опустился на половицы. Хррясть! – лязгнули суперчелюсти! Это Мурман в мгновение ока пожрал добычу, а в следующее – уже катался по полу, попеременно кашляя и жалобно воя. Когтистые лапищи терли морду, чудище то кружилось волчком, то вдруг прыгало вверх-вниз, отталкиваясь от пола одновременно всеми четырьмя лапами, и подлетало на метр с лишним – видимо, боль была нешуточная. Дядя Петя полюбовался молча с минуту и в два пинка выбил страдальца за двери.
– А будет знать, как хватать без спроса! Ничего, только на пользу пойдет, авось с этого раза поумнеет… Но зато, слышь, Ленка, тебя Мурман и его братья уже никогда не тронут, потому что ты для него – невкусная оказалась. Ну разве что я прямо прикажу. Г-ы-ы, шутка. Как рука?