От таких размышлений Ангелине стало совсем плохо.
Но, как будто этого было мало, она заметила в глазах крысы явные признаки разума. Крыса смотрела на нее, как будто это она, Ангелина, была подопытной… крысой, на которой сейчас ставили какой-то жуткий опыт. И еще… еще в глазах крысы светился какой-то тусклый мстительный огонь и пламя власти. Как будто вовсе не Ангелина, а она, эта крыса, была здесь хозяйкой. Причем не только в доме, но и во всех его окрестностях, больше того – во всем подлунном мире…
Ангелина завизжала, уронила блюдечко со свечой и стремглав припустила обратно, на второй этаж, свалив по дороге этажерку, на которую Тимофей складывал старые номера журнала «Наука и религия». Грамотный Тимофей регулярно читал этот журнал. Его не очень интересовали вопросы религии, но в некоторых номерах печатали кулинарные рецепты, и в каждом номере непременно был кроссворд.
Удирая от крысы, Ангелина Степановна боялась оглядываться, чтобы не встретиться снова с ее взглядом, поэтому она не видела, как упавшая свеча покатилась по полу, как язычок пламени лизнул страницу злополучного журнала, как эта страница запылала, как от нее пламя перекинулось на оконную занавеску…
Ангелина Степановна взбежала по лестнице с необыкновенной для ее возраста и комплекции прытью. Она сдернула с мужа одеяло, схватила его за волосы и закричала:
– Тимофей! Тимофей, проснись немедленно!
На этот раз Тимофей открыл глаза, приподнялся на постели, уставился на жену очумелым взором и громко произнес:
– Статья восемьдесят шесть, пункт четыре-прим. До шести лет принудительных работ…
– Какие шесть лет?! – визжала Ангелина. – Да проснешься ты наконец?
Тимофей встряхнул головой, узнал жену и засюсюкал:
– Гуленька, ты что – не спишь? Тебе что – плохой сон приснился?
– Какой сон! – выкрикнула жена, стаскивая его с кровати. – Там, внизу… на первом этаже…
– Что такое? Что случилось? – Тимофей окончательно проснулся и повел мясистым носом, принюхиваясь. – Гуленька, кажется, у тебя что-то подгорело…
Тут и Ангелина почувствовала запах гари и услышала, что снизу доносится уже не хруст перегрызаемого провода, а мощное гудение огня.
Она бросилась к лестнице, заглянула вниз… и истошно, с надрывом завопила:
– Горим!
Супруги кое-как сумели выбраться из горящего дома, и через десять минут они стояли перед пылающей дачей, горестно наблюдая за гибелью своей собственности. Ангелина была в той же розовой китайской рубахе, поверх которой накинула жаккардовую скатерть, которую успела прихватить по дороге. Тимофей кутался в коврик, который подобрал возле входной двери. Коврик тоже был розового цвета.