«Что поделаешь? Служба есть служба. Похоже, с танками провозимся и сегодня, и завтра», – подумал он.
– И все из-за тебя, долговязый Ян! – услышал Краснов голос Матисяна, будто тот прочитал его мысли.
Лацис поднял белесые глаза.
– Почему из-за меня? Двигатель забарахлил…
– Двигатель забарахлил! – угрюмо скривил губы Матисян.
– А если двигатель скиснет во время учений? Тогда что? Танк на себе тащить? – с удивлением посмотрел на него Лацис.
Матисян недовольно махнул рукой, а Искендеров глухо проворчал:
– Оставь его, Арам. Это же фанатик. Разреши – он и койка своя в танк поставит, спать там будет. Спорить с ним, что дым решетом из кишлака носить, – и, довольный своей шуткой, тихо засмеялся.
Неподалеку от них находился стенд передовиков учебы. Искендеров, кивнув на стенд, не без ехидства заметил:
– Завидую. Почет, уважение… А тебя, Лацис, почему-то там не вижу?
– Если бы не фокусы Матисяна, мог и наш экипаж там красоваться, – проговорил Лацис, вытаскивая из пачки сигарету.
Матисян вспылил, в глазах запрыгали злые огоньки.
– Опять Матисян! Что я тебе, соли на язык насыпал? Какие мои фокусы?
– А в самоволку бегал? Пять суток за это получал?
– Вай, вай! Вспомнил! – вскинул к небу руки Матисян. – Когда это было? Еще зимой, по первому снегу.
– Мы-то забыли, да начальство не забывает, – подал голос Краснов, прислушиваясь к спору солдат.
Матисян сдвинул густые черные брови:
– Один раз ходил, а шуму…
– Шуметь у нас умеют… – многозначительно произнес Искендеров.
Лацису не по душе была изворотливость Матисяна, уж кто-кто, а он-то, Лацис, знает, сколько раз ходил Матисян в самоволку, койки в казарме рядом стоят, поэтому сказал:
– Один раз засекли. Бегал больше. Я-то знаю…
Краснов возмущенно передернул плечами. «Оказывается, Матисян обманывает, ходит в самоволку, а я, их командир, ничего об этом не знаю. Лацис тоже хорош! Знает и молчит». Повернувшись к Лацису, строго спросил:
– А почему скрывал?
Лацис растерялся, проговорил в сторону:
– Каждый раз слово нам давал, что это последний раз. Верили ему.
– И ты, выходит, знал? – обратился Краснов к Искендерову.
Тот опустил глаза:
– Мал-мал знал…
«Мал-мал знал… – мысленно передразнил его Краснов, досадуя все больше и больше. – Ну и экипаж подобрался!» А вслух сказал:
– Ох, добегаешься, Матисян! Схлопочешь гауптвахту на всю катушку. Это в лучшем случае, а то и в дисбат угодишь, понял?
Не ожидая, что спор о танке переметнется на него и примет такой оборот, Матисян решил свести разговор к шутке:
– Ну было… Если бы вы ее видели! Джоконда! А улыбка… А глаза… Голубые-голубые… Попробуй тут усиди…