На мраморной плите Растокин прочитал фамилии павших в боях односельчан. Среди них были родители Анатолия – отец и мать. Имя Тани стояло вслед за мужем.
На другой плите написаны фамилии тех, кто погиб при освобождении села. Была высечена и фамилия Карпунина.
В свой первый приезд, когда еще обелиска не было, он рассказал тогда председателю сельсовета о Карпунине, просил перенести его останки с болот в общую братскую могилу и указать фамилию на мраморной плите памятника, который собирались они сооружать. К его просьбе отнеслись с пониманием, и память о Карпунине, как и о других, сохранена теперь для потомков.
Сергей долго стоял у обелиска, сняв фуражку, и ветер теребил его русые волосы. От обелиска они прошли к реке, где переправлялись тогда с «языком» на ту сторону и где приняли неравный бой.
Река была такой же, не шире и не уже, так же неторопливо шуршала о камыши коричневая от торфа вода. Только теперь к реке был сделан деревянный спуск. По нему они сошли вниз.
– Здесь мы переходили речку вброд, – показал рукой Растокин, – а сверху в нас стреляли из автоматов.
– Ее и теперь можно перейти вброд, – подсказал Анатолий.
Растокин заколебался, посмотрел на Сергея, но тот кивком головы согласился. Они быстро разделись до трусов. Подняв над головой обмундирование, вошли в воду. Анатолий остался на берегу, сказав им, что на машине переберется на тот берег по недавно построенному мосту и будет ждать их у бывшего дома деда.
Вода дошла им лишь до пояса.
Одевшись на берегу, пошли дальше. Но этих мест Растокин теперь не узнавал. На прежних болотах росла густая пшеница. Они шли по узкой тропинке, проложенной вдоль кустарника, вдыхая аромат спелых хлебов.
Поднявшись на бугорок, Растокин обернулся, и перед ним, как на ладони, предстало село.
«Да это тот же бугорок, с которого мы вели тогда наблюдение!» – обрадованно подумал он и рассказал об этом Сергею.
Но найти место, где похоронили тогда отца Сергея, им не удалось. Здесь были проведены большие мелиоративные работы. Болота осушили, поле распахали, и теперь вокруг переливалась широкими волнами спелая пшеница.
Они вышли на опушку леса, где стоял в ту пору домик лесника, но его тоже уже не было, лишь заросший травой фундамент напоминал о прежнем жилье.
Подъехал на машине Анатолий.
– А где Сергей? – спросил он.
– В лесу, сейчас будет…
Заметив на лице Растокина рассеянность и грусть, Анатолий хотел было отойти обратно к машине, но тот остановил его.
– Садись, покури…
Они сидели на поваленной сосне, а вокруг деловито и шумно бурлила жизнь. Неподалеку от них, словно по желтому морю, плавно и величаво плыли по золотистому полю самоходные комбайны. В лесу весело жужжала электропила. Над головой говорливо щебетали две сороки. А в небе, образуя гигантскую карусель, кувыркались и горланили, оглушая криком степь, неуемные грачи, тренируясь и набираясь сил перед отлетом на зиму в теплые края.