– Женаты… – глухо проговорила Ольга.
– И дети есть? – допытывался Федоркович.
– Есть… – вздохнула Ольга и покосилась на Аню, которая ошалело глядела на нее широко раскрытыми глазами, ничего не понимая.
– Долетели как?
– Нормально… – Ольга села на лавку рядом с Аней, сжала ей локоть, дав понять, чтобы она молчала, не выдавала.
– Немцы беспокоили? – спросил Федоркович, разливая самогон по кружкам.
– В облаках шли. Так что не очень беспокоили.
Аня завистливо смотрела на чашки с помидорами, солеными огурцами и глотала слюни.
– Богато живете, – подала она голос.
– А пошто нам жить бедно? Мы у себя дома. Население поддерживает нас хорошо. Это пусть фрицы стучат зубами, как волки на псарне…
Аня не выдержала:
– Ой, грибочки соленые!
Федоркович заспешил, засуетился.
– Раздевайтесь, присаживайтесь. Командир наказал, чтоб прием был на уровне. Сильно уважает летчиков.
– А где же он сам? – спросила Ольга.
– Известно где. На задание ушли. Слышали: «рельсовая война»?
– Слышали…
– Вот этим и занимаемся… Да вы садитесь, садитесь к столу.
Девушки сели к столу. Аня взяла огурец, откусила, и он сочно захрустел на зубах.
– Вкусно как!..
– А вы давно летаете?
– Давно…
– И не трусите?
Аня покосилась на Ольгу, тихо сказала:
– Привыкли. – Она быстро справилась с огурцом, потянулась за вторым.
– Уж очень молоды вы, поэтому так и говорю. Вам бы с девицами хороводы водить…
– Еще все впереди… – вздохнула Ольга.
Пододвинув им кружи с самогоном, Федоркович продолжал:
– Мы тоже бьем тут немцев, шороху наводим. Летят под откос ихние эшелоны. И вчера почитай все ушли на задание. Самая малость тут осталась. Для охраны. – Он поднял кружку. – Первач… Светлый, как слеза. Кедров в селе раздобыл. Ну, за благополучный прилет.
Девушки растерянно переглянулись, дело принимало неприятный оборот.
– Нам нельзя, – отставила кружку Ольга.
Федоркович огорченно развел руками.
– Другого не имеем… Только вот самогон.
– Да и некогда нам, – добавила Аня, смягчая отказ Ольги.
– Мы быстренько, – не унимался старик. – Для бодрости, по маленькой… Летчики, знаю, это дело уважают.
Девушкам ничего не оставалось, как признаться во всем. Они сняли шлемофоны, и Федоркович опешил, увидев их кудрявые головы.
– Святая Мадонна! Да вы, оказывается, женский пол?! Ольга не сдержалась, рассмеялась:
– Выходит, женский пол…
– А я-то, старый дурень! – казнил он себя за оплошность. – Да ить темно. Этот «светильник» лишь коптит, не светит. И Кедров промолчал. А, так вот отчего он зубы скалил! Меня хотел надуть… Ну, погоди, рыжий дьявол! По правде сказать, и у меня сомнения возникали. Голоса у вас того… жидковаты для мужского роду, и духами в нос шибает – не продохнуть. Не по-мужски это. Да не поверил я. Думаю себе: чтобы девушки на самолете к нам, в самое пекло?! Не может этого быть!