Кедров подошел к столу.
– Заскучали тут одни? – тепло посмотрел он на девушек. – А мне такая была выволочка от старика!.. Обидно ему, так обмишуриться! На кухню за чаем пошел. – Он достал из-под топчана гармонь, сел на табуретку, лихо растянул меха. – Всем жизнь партизанская хороша. Да вот… вашего брата маловато. Так сказать, прекрасного пола, а мужчина без женщины, как чай без сахара, сладости не хватает… Спеть, что ль, вам на прощание?..
Пальцы его забегали по клавиатуре вверх-вниз, на секунду он замер, а затем стал петь частушки.
И эх!.. Самолетики летали.
Перелеты делали,
От Москвы фашистов гнали,
Оглянуться не дали.
Гитлер Геббельса спросил:
«Что ты рот перекосил?»
У «красавца» слезы градом —
Подавился Сталинградом.
Хвастал фюрер: «Я могу
Расправить Курскую дугу».
Долго тужился – не мог,
Согнут сам в бараний рог!
Аня слушала его, подперев рукой щеку.
– А у вас получается. Артист…
– Артист-самоучка, – вздохнул он, положив гармонь на топчан, и предложил: – Может, останетесь на денечек, а?
Ему очень хотелось побыть с девушками, поговорить, пошутить, отвести, как говорят, душу, которая стала отвыкать от женского общения.
Да и Аня приглянулась ему. Так уж он вокруг нее увивался, рассыпался в комплиментах, когда шли от самолета к землянке, что Ольга даже шутливо заметила, что он излишне внимателен к ее штурману.
– Вот придумал! – воскликнула Аня. – Остаться на денечек…
– Тогда прилетайте еще. А то – как чудное мгновение… Были – и нет.
– Прилетим, прилетим…
Издалека донеслась автоматная стрельба. Кедров и девушки прислушались.
– Ваши? – спросила его Аня. Кедров пожал плечами:
– Непохоже… Наши не должны… Вернутся лишь к рассвету…
Ольга быстро встала, сказала Ане:
– К самолету!
Тут вбежал взволнованный Федоркович.
– Немцы! – коротко бросил он. – Берите автоматы, и за мной!
Девушки схватили автоматы, выскочили из землянки. Стрельба усиливалась.
– К самолету, к самолету пробирайтесь! – крикнул им Федоркович.
Ольга с Аней переглянулись и, поняв друг друга, спросили:
– Гранаты есть?
Федоркович сердито закричал:
– К самолету, говорю!
Ольга заупрямилась:
– Гранаты!
Федоркович махнул рукой.
– Вот, берите. И к самолету. Иван, проводи их. Девушки взяли гранаты, побежали к самолету.
– Из ручного пулемета бьют, – проговорил Кедров, обернувшись. – В нашу сторону прут…
У самолета толпились раненые. Их только что привезли на подводах, и они растерянно переглядывались, ожидая команды на посадку.
Но такой команды пока не поступало, так как ожидали вторую подводу с тяжелоранеными, их надо было разместить в первую очередь их.