– Тебя завтра проводит Кочаров.
– Доберусь и сама. Не беспокойся…
Растокин не дал ей договорить, прижался ртом к ее влажным теплым губам.
* * *
В салон вошла стюардесса с подносом карамелек.
«Неужели прилетели?» – обеспокоенно подумал Растокин и глянул на табло. Там высвечивались слова: «Не курить – Пристегнуть ремни».
Сосед справа заворочался, открыл глаза, сладко зевнул.
– Вы в отпуск? – спросил он, повернувшись к Растокину.
– В командировку, – сухо ответил Растокин и замолчал.
Говорить ему не хотелось. Предстоящая встреча с Мариной и Кочаровым окончательно растревожила его, он желал теперь одного: чтобы эта встреча состоялась как можно позже.
Самолет пошел на снижение. Растокин пристегнул привязные ремни. Эти ремни напомнили ему другие ремни, те, которыми они связывали тогда немецкого офицера, когда ходили с Карпуниным в тыл за «языком». Эта картина так четко и ясно возникла перед глазами, что он ни о чем другом уже не мог думать, как только о той неудачно закончившейся разведке.
Тогда они с Карпуниным благополучно преодолели нейтральную зону, вражеские позиции, углубились в тыл. Инструктируя разведчиков, офицер штаба указал на карте село Рябово, где предположительно находился штаб немецкой части и в район которого они должны были выйти ночью. Рядом с селом протекала небольшая речушка, метрах в трехстах от нее находилась заболоченная низина, где надо было переждать день, чтобы ночью выйти к речке, устроить засаду и брать «языка».
Передвигались они большей частью по-пластунски, изрядно устали и только с рассветом вышли к речке. Было тихо, изредка всплескивала в воде рыба да жалобно стонал где-то коростель. Небо на востоке чуть посветлело, тонкая оранжевая полоска тянулась над самой землей. По расчетам, на той стороне должно было быть село Рябово, и Растокин жадно всматривался в противоположный берег, надеясь увидеть в каком-либо доме огонек или услышать человеческую речь. Но на том берегу стояла мертвая тишина. Растокин предложил проползти еще немного вдоль речки, где-то поблизости она делала крутой поворот влево, и если они обнаружат этот изгиб, то тогда будет ясно, что шли они точно и находятся там, где нужно.
Карпунин согласился с его доводами, и они двинулись вдоль берега. Растокин полз первым, чуть поотстав, пыхтел Карпунин. Трава от росы была влажной, гимнастерка и брюки намокли, неприятно липли к телу. Из-под рук Растокина вдруг вспорхнула с шипящим свистом птица, круто взмыла вверх. От неожиданности он вздрогнул, застыл на месте, сердце учащенно забилось. Карпунин пробурчал что-то себе под нос, и до Растокина донесся его сдавленный смешок.