– Людочка, будьте любезны, выведите динамику пространственных возмущений, график энергопотребления за последний час и векторный анализ двух последних переходов.
– Да, Пётр Сергеевич, одну минуточку.
Девушка поставила чашку, стряхнула крошки с пальцев и вызвала голоэкран, по которому поползли непонятные таблицы и графики, буквально сразу преобразованные в ряд строчек формул и короткое пояснение. Когда мельтешение закончилось, экран плавно перетёк к профессору, развернувшему поверхность шире и углубившемуся в изучение данных.
– Отлично, теперь нужен расчет с привязкой к координатной сетке и пространственной карте, – не прекращая возиться с символьной таблицей, проговорил учёный.
Нашему взору предстала трёхмерная модель космического пространства. Зелёной стрелкой был обозначен «Ломоносов», удалявшийся от яркой точки звезды. Экран укрупнился, деталей стало больше, над звездой появилось буквенно-цифровое обозначение.
– Итак, – начал объяснять учёный. – Мы в трёхстах световых годах от метрополии. Сектор не исследован, но по последним данным с зондов ничего интересного тут быть не должно, кроме одного объекта искусственного происхождения на второй планете покинутой нами системы. Древние развалины, возрастом более восьми тысяч лет, точнее сказать затрудняюсь. Архитектурные особенности соответствуют первобытным строениям корн. Планета не кислородного типа, никому не интересная и бесполезная.
– Но это не наша цель, так получается?
– Верно. Летим мы вот сюда, – профессор ткнул пальцем в карту, и над одной белой звёздочкой зажёгся голубой ореол. – Но эта звезда не сформировала планет в процессе развития и практического интереса представлять не может. Опять же мы близко к зоне интересов корн, и они наверняка тут всё исходили вдоль и поперёк. Неясно. Ладно, скоро всё узнаем, лететь осталось не более двух суток, да и энергии у нас маловато для дальнего скачка. Так что, Вась, передавай своим коллегам, что через сорок восемь часов будем на месте.
Я поблагодарил профессора и помчался к своим. Колобок, кстати, освободился и в кои-то веки решил составить мне компанию, устроившись на привычном месте за плечом.
Передав слова профессора, я слегка позавтракал и отправился к десантникам на тренировки, которые уже начали мне нравиться, несмотря на всю сложность. Вот, кстати, кто был полностью спокоен, так это пехота. Никаких разговоров – кто, куда летит, сколько прыжков делает. Отдадут команду – будут работать, не отдадут – занимаются каждый своими делами и никаких споров и антинаучных гипотез. Мне бы так.