Два часа разминки, небольшой спарринг, душ. Поделился новостями и бегом назад. По пути к лётной палубе связался с Илланой, спросил, как у неё дела. Оказалось, что она только проснулась, поскольку не её вахта, и завтракала. Вот же есть у человека возможность спать до одиннадцати, везёт.
Дальше всё пошло кувырком.
Прогноз профессора Весенина о выходе из гипера через сутки не оправдался, причём самым неприятным образом. Коридоры крейсера наполнились истошными сполохами боевой тревоги. Экипаж экстренно начал занимать свои места.
Поскольку до предполагаемого времени выхода в нормальное пространство, о котором я сообщил командиру, оставалась уйма времени, начальство, видать, решило, преподать стажёрам ещё один урок.
Если честно, то первой же мыслью было – опять учебная. И по времени подходило – с момента перехода прошло семь часов, наше внимание притупилось, и как поведут себя стажёры в условиях боевой красной тревоги – вопрос. Но меня не проведёшь – с кем можно воевать в гипере, когда до выхода больше суток.
Тренировка так тренировка. Бегу в ангар, облачаюсь в костюм и вскоре попадаю в кабину, где выполняю навсегда вбитую в подкорку последовательность действий. Включаюсь в вирт, перевожу корабль в автономный предбоевой режим, тест систем – зелёный, полная готовность. Только успел занять место, как заметил Колобка, незаметно пристроившегося у меня за плечом. Предчувствие кольнуло, но я не обратил на это особого внимания, посчитав очередным желанием моего друга пошалить. В любом случае колпак кабины уже успел захлопнуться и успел зарасти броневым покрытием, так что гнать мелкого поздно, ну и ладно, пусть сидит, лишь бы не мешал.
Лёгкая вибрация, толчок направляющего захвата и створ надвигается, заполняя всё пространство вокруг. Тоннель осветился четырёхполосной иллюминацией предстартового комплекса, и «терминус» вплыл в глубину стартового отсека. Зажглись обозначения низкого внешнего давления – поле отсечения закрыло доступ в ангар, и воздух всасывался в накопители. Остаётся немного посидеть и подождать, пока не закончится тревога.
– Экипажу готовность к переходу одна минута.
Голос корабельного интеллекта проникает в каждую точку крейсера. Я расслабленно сижу в кресле, а сознание стремительно скользит по диаграммам состояния штурмовика – просто на всякий случай.
Голосу я, естественно, не поверил. Какой может быть переход, когда мы на гипертрассе. Ни одного успешного выхода с неё посредине пути не было зафиксировано – корабли просто исчезали, растворяясь где-то на грани мира нашего и математической абстракции, принявшей образ кольца зоны перехода. Так что будем сидеть и наслаждаться тишиной и споко… твою мать!