Поскольку мы были экипированы в КАЗ – костюмы абсолютной защиты производства Челябинского комбината особизделий – и, стало быть, наши дыхательные циклы обеспечивались автономными кислородными аппаратами, то чувствовали мы себя достаточно уверенно.
Задохнуться – не получится. Получить ожоги – тоже вряд ли. Но если, не приведи господь, на нас рухнет потолок…
Вот почему на пороге мы замерли и лучи наших нашлемных фонарей первым делом метнулись вверх, проверить состояние перекрытий.
Всё черным-черно…
Черные колонны. Закутанный в копоть воздух. Черный пол.
И вдруг среди всеобщей черноты в лучах фонарей блеснула… человеческая фигура!
Я вздрогнул.
Кто этот дерзкий незнакомец, на которого не действует угарный газ? Спасатель-энтузиаст? Заблудившийся демон смерти?
Да нет, всего лишь статуя.
Мы с Костей подошли к фигуре поближе.
«Академик Зубонос А.А., отец российской термоядерной энергетики», – гласила табличка на постаменте.
Являя контраст с клубящейся вокруг тьмой, лицо академика было просветленным и возвышенным.
Еще бы, ведь Зубонос не просто так стоял на мраморном постаменте! Он протягивал нам, благодарным потомкам, модель стелларатора. Так румяные девки одаривают хлебом-солью высокую комиссию из Москвы…
«Хлеб-соль», то есть стелларатор, был выполнен из полупрозрачного розового минерала.
«Дорогой, небось», – некстати подумал я.
– Напомни, Володя, что это за хрень у академика в руках?
– Это, Костя, то самое изделие, благодаря которому мы сейчас здесь.
– Стеллократор, что ли?
– Приз уходит зрителю Уткину из города-героя Москва! – бодрым телеголосом провозвестил я.
– Слушай, а чего твое изделие на мятый бублик похоже?
И правда, стелларатор имел неудобную для человеческого восприятия форму искривленного тора. Я хотел было объяснить Косте, почему именно так и никак иначе, ведь согласно «теореме о еже» именно тор может быть «гладко причесан», а значит, силовые линии магнитного поля…
…Но в этот момент бронзовый академик Зубонос А.А. размашисто шагнул нам навстречу!
Ну, точнее, как «шагнул»… Позднее, прокрутив в мозгу картинку-воспоминание, я понял, что металл статуи размягчился от жара и поплыл под собственным весом. Правая ступня академика оторвалась от постамента, и, пока статуя заваливалась на нас, нога умудрилась качнуться маятником и… грохнуть об пол в двух метрах перед нами!
Повсюду, напомню, громоздились сугробы пены из пожарных мониторов нашего инженерного танка. Пена радужно пузырилась, шипела и расползалась. По вестибюлю, по лестнице в подвал, по подвалу…
И за секунду до того, как «оживший» Зубонос сунул нам, извините за невольный каламбур, под нос модель своего любимого детища, пена доползла до оголенного силового кабеля…