Прежде чем уйти, Нери позвонил Габриэлле:
— Извини, cara[43], но сегодня я немного задержусь. Мне нужно еще раз зайти к вдове Кармини, у которой взломали дом. Ужинайте без меня, я не голоден.
Габриэлла ничего не сказала, лишь злобно фыркнула и бросила трубку.
В этом не было ничего особенного, так она реагировала часто, когда он приходил позже, и в большинстве случаев ее злость улетучивалась через час-два, поэтому Нери не стал особо задумываться об этом.
Вечером он еще раз заглянул к вдове Кармини, и в этот раз ей пришлось признаться, что бандитский пистолет ей всего лишь приснился, что в доме не было никаких налетчиков, что ничего — ни пары евро, ни брошки тетушки Исадоры, ни даже бутылки граппы — не было украдено. А поскольку веселая вдова любила выпить уже с утра, то зачастую после обеда спала глубоко и крепко.
В баре Нери уселся около двери и заказал бокал холодного белого вина, а к нему большую бутылку воды. Правда, на нем еще была форма, но он уже не был на службе.
Франческа принесла напитки. Нери коротко кивнул ей, закинул ногу за ногу и расстегнулся. Вечер был теплым, но жара давила уже не так сильно и не была такой липкой, как несколько часов назад.
Нери был рад уже тому, что никто к нему не подсаживался и не бомбардировал его вопросами. И прежде всего потому, что бар был практически пуст. В это время все ужинали с семьями.
Полчаса спустя он заказал еще бокал вина, а к нему два бутерброда — с ветчиной и сыром.
«У меня в жизни ничего не складывается, — думал он, — ничего не выходит так, как я мечтаю, ничего не получается. Габриэлла совершенно права: я проклятый Богом неудачник!»
Не желая оплакивать себя, Нери решил больше не ломать над этим голову и через какое-то время почувствовал, что ему это удалось.
Когда около девяти вечера он пришел домой, на первый взгляд все выглядело тихо и мирно. Габриэлла и ее мать Глория сидели перед телевизором и смотрели «Chi voul essere millionario»[44].
У бабушки, несмотря на жару, на коленях лежало связанное крючком покрывало, а на носу красовались очки с толстыми стеклами. Нервно барабаня пальцами, она отвечала на вопросы. Если вопрос звучал так: «Какой сыр считается свежим сыром? а) „Лаубенкезе“; б) „Хюттенкезе“; в) „Катенкезе“; г) „Шуппенкезе“ из сеней»[45], бабушка говорила:
— Ясно, что пекорино[46]. Это самый свежий сыр. Если, конечно, знать, где его покупать. Дать облапошить себя и заполучить тухлятину можно везде.
У Габриэллы глаза были закрыты, и Нери не знал, бодрствует она или уснула. Никто, казалось, не заметил его прихода. Тогда он громко кашлянул и сказал: