В конце концов она поставила тарелку рядом с опрокинувшимся бокалом шампанского, оперлась на руки, запрокинула голову и закрыла глаза.
Снова и снова в ее мыслях возникал Матиас, и каждая, пусть даже самая короткая сцена, которую она наблюдала, снова и снова проходила перед ее глазами. Как он вынул чемодан из багажника машины ее брата — почти машинально, не раздумывая, а затем на его лице появилось безграничное удивление. Как он поглощал креветки, а она была уверена, что ему станет плохо от такого количества белка. Она зачарованно смотрела, как он невозмутимо расхаживал по парку и время от времени перебрасывался словечком с гостями, которых, конечно же, знал так же мало, как и она. Она завидовала его способности поддерживать ни к чему не обязывающий разговор и ждала, когда Матиас подойдет и скажет ей хотя бы несколько слов. Но он не подошел.
В сумерках Тильда стала храбрее, а ее черное платье уже не выглядело так неуместно, как в ярких солнечных лучах.
Она взяла бокал холодного белого вина и остановилась рядом с ним. Чуть-чуть, на шаг позади, так что он заметил ее только тогда, когда она заговорила.
— Хай, — сказала она робко. — Ты меня еще помнишь?
Матиас удивленно обернулся и выдержал небольшую паузу, которая ему, собственно, и не нужна была.
— Да, конечно. Мне кажется, в прошлом году ты была здесь очень недолго, тебе вроде стало плохо…
Тильда засмеялась:
— Тирамису был слишком теплым. Пришлось три недели повозиться, пока все снова стало о’кей.
Матиас кивнул. Ему никак не приходило в голову, что еще можно сказать. И Тильда, очевидно, чувствовала то же самое. Она посмотрела на него, смущенно улыбнулась и снова отвела взгляд. И так несколько раз. Потом она тихонько сказала:
— Мои братья — настоящие мерзавцы. Мне кажется, ты очень рассердился.
Она могла поговорить с ним о чем угодно, задать любой вопрос, но, ради бога, Матиас не хотел, чтобы ему напоминали о постыдном случае с чемоданом!
Поэтому он буркнул:
— Да, может быть, — и отвернулся. Дискуссия со странной леди, которую он считал занудой, Матиаса не привлекала.
Тильда осмотрелась по сторонам. Они стояли одни возле чайного домика, и никто не мог услышать, как она прошептала:
— Честно говоря, я считаю своих братьев тошнотворными.
Это импонировало Матиасу, и он невольно улыбнулся. А потом отвернулся и медленно пошел дальше. У этой серой мыши, возможно, мозгов больше, чем он думал.
Тильда последовала за ним.
— Мои братья вечно строят из себя что-то, а в глубине души — просто примитивные существа.
Матиас остановился.
— Идем, Тильда, — сказал он. — Давай прогуляемся. Здесь, у террасы, слишком много чужих ушей.