Междумирье. III Да пребудет с вами гоблин! (Баракин) - страница 12

Лайтли нервно сглотнул, покрепче вжался в подлокотники и нерешительно протянул ногу. Шаманка наложила свой странный компресс. Альмистель вздрогнул, почувствовав неожиданный холод.

– Надо же, как будто в ледяную воду окунул! – удивился он. – И боль отступает! – чуть погодя добавил остроухий.

– Много тревоги в тебе. Глаза закрывший от волнений убережётся. – промолвила гоблинша, будто погрузившись в какой-то транс.

– Короче, лучше тебе не видеть того, что сейчас будет! – хмыкнул Делвин, прояснив ситуацию. – Не дрейфь, я погляжу! Глаз-алмаз, ты ж меня знаешь!

Лайтли благодарно взглянул на приятеля и решил довериться судьбе. Он покорно закрыл глаза и постарался расслабиться, сосредоточившись на дыхательных упражнениях. Тем временем Зигги принёс шаманке поднос с разнообразными инструментами. Стоило Ходерхайму на них взглянуть, как он нахмурился и покрепче взялся за рукоять оружия. Сомнения в том, что гоблины задумали прикончить Лайтли, а не исцелить, крепли с каждым мигом.

Не обращая на него внимания, шаманка схватила странного вида клещи и зажала ими повреждённую конечность Альмистеля. Затем кивком скомандовала Дзигги дёргать. Раздался противный хруст, но Лайтли, казалось, ничего не почувствовал. Сердце Ходерхайма забилось чаще, а в уме вертелась назойливая мыслишка: «Не пора ли начать мстить за приятеля?»

Но на этом операция не закончилась. Взяв острый кривой нож, шаманка полила на его лезвие дурно пахнущей жидкостью из чёрно-зелёного пузырька. А затем умелым движением резанула по ноге Альмистеля.

Из раны тотчас же брызнула тёмная кровь, едва не долетев до Делвина. Он побледнел как полотно. Отчего-то на рану друга оказалось смотреть страшнее, чем на любые, даже самые жестокие повреждения врагов. Стало трудно дышать. Казалось, будто кто-то украл весь воздух!

Не обращая внимания на полуобморочное состояние бородача, шаманка раздвинула края пореза причудливыми щипцами, какие не стыдно было бы иметь в своём арсенале пыточных дел мастеру.

Из ноги выскочила извивающаяся как червяк вена. У Ходерхайма закружилась голова, ноги стали ватными, перед глазами заплясали цветные пятна. От потери сознания его удерживало только обещание, данное Лайтли, проследить за всем. Собрав волю в кулак, он крепче сжал рукоять моргенштерна и пристальнее уставился на операцию.

Но пока Делвин боролся с собственным организмом, старуха уже ловко заштопала ранку, оказавшуюся на поверку совсем крохотной. Зигги подсунул Ходерхайму под нос что-то резко пахнущее, от чего в голове бородача прояснилось.

– Лайт, кажется, можешь открыть глаза! Если ты жив, конечно… – неуверенно промолвил он, опасаясь худшего.