. «Матлотаж» охватывал всю пиратскую команду. Многие компаньоны совместно владели имуществом и заботились друг о друге при ранении или в случае болезни. А. О. Эксквемелин пишет: «Друг к другу пираты относились заботливо. Кто ничего не имеет, может рассчитывать на поддержку товарищей»
[211]. В Запорожской Сечи же аналогом «матлотажа» был институт побратимства, хотя и с большим сакральным оттенком. Сечевики всегда могли рассчитывать на помощь товарищей. Удачливые походы флибустьеров приводили к грандиозным кутежам. Такое поведение характерно и для запорожцев. Подобные действия определенным образом тоже помогали большему сплочению. Институт «молодчества», существовавший в Запорожской Сечи, можно соотнести со званием юнги во флибустьерской среде. После получения необходимых навыков и проверки на соответствие и те, и другие становились полноправными членами своего братства. Для того, чтобы в товариществе не накапливались противоречия, ни сечевики, ни пираты не были жестко привязаны к нему. Так флибустьеры могли сойти на берег, где хотели, либо уйти в другую пиратскую команду
[212]. Сечевики тоже были вольны покинуть товарищество.
Наиболее разительное отличие запорожских казаков и флибустьеров Карибского моря, на первый взгляд, можно увидеть в религиозности и соблюдении морально-религиозных норм. Как известно, запорожцы исповедовали православное христианство. Кроме того, исповедование православия было одним из условий приема в Сечь. Такое положение являло мощный импульс к объединению казаков и выступало мощной идеологической основой, которая позволяла им формулировать четкие цели существования Запорожской Сечи. Запорожцы и, главным образом, сечевики жили в соответствии с устоявшимися церковными правилами и обычаями, соблюдая религиозные праздники и по возможности установленные посты. Они также делали большие пожертвования монастырям, лучшую часть добычи жертвовали сечевой церкви, совершали паломничества, в том числе на святую гору Афон. Многие казаки к старости уходили в монастыри. В самой Запорожской Сечи находилась Покровская церковь, вокруг которой строилась жизнь казаков. Конечно же, о флибустьерах такого сказать невозможно, но, несмотря на то, что многие считают флибустьеров людьми нерелигиозными, такое утверждение не может быть верным. Об этом свидетельствуют многочисленные факты. Очевидно, что среди флибустьеров встречались безбожники, но большинством среди них всегда были верующие люди. Религиозного единства среди пиратов не было, хотя в большинстве своем они были христианами разного толка: французские гугеноты, английские пуритане, голландские кальвинисты, католики и др. – однако это не мешало им объединять свои усилия. Зачастую протестанты рассматривали грабеж испанских и португальских колоний и кораблей как религиозную войну с папистами, а не только как средство пополнения доходов. Религиозной войной оправдывали грабежи на турецкой и крымской земле и запорожцы. К концу XVII в. в среду флибустьеров влилось большое число французов, воспитанных в католической вере. Им и другим католикам приходилось грабить единоверцев испанцев и португальцев, но они почтительно относились к церквям и другим католическим святыням. Так, например, Р. де Люссан, описывая захват испанских поселений, свидетельствовал о том, что сначала французские флибустьеры отправились в местный католический собор и там пели Те Deum, а затем начали грабеж. При захвате города Никоя, который не заплатил пиратам выкуп, они подожгли его, но следили, чтобы церквям не был нанесен урон, а образы святых из частных домов они переносили для сохранения в эти церкви