– Продавщицей? Детдом? Нет, я не помню. Вы не шутите? Не обманываете?
– Нет, Марина, я ваш друг. Мы очень дружили с вами, и поэтому я вас не обманываю. Мало того, вы теперь всегда обращайтесь ко мне, если что-то будет нужно, хорошо? Моя фамилия Кривонос, Алексей Валерьевич Кривонос. Если вас будут спрашивать о родственниках или знакомых, так и отвечайте – Алексей Валерьевич Кривонос.
– Алексей Валерьевич Кривонос, – повторила она и задумалась.
– Так получилось, что у вас на данный момент нет никого, кроме меня. Не стесняйтесь, обращайтесь, мы с вами очень близкие друзья, поверьте мне.
– Хорошо, Алексей Валерьевич!
– Называйте меня Лёша! Ты, Марина, меня всегда так называла! Я на тумбочку кладу свой номер телефона, фамилию, имя, здесь всё записано. Если забудешь.
Она нащупала руками бумажку, подержала её в руках и положила на место.
– Я сейчас иду на дежурство, а потом опять к вам зайду, хорошо? Отдыхайте.
Выйдя из палаты, я не переставал себя спрашивать: «Может, надо было рассказать ей про Сергея?» Подумав, решил, что завтра узнаю, где и в каком состоянии он, а потом обязательно ей всё расскажу. Именно поэтому я к ней не зашёл утром. Переодевшись, поехал в больницу, куда отвезли Шалю.
Найти Сергея я не смог. Сначала его доставили в одну клинику, потом во вторую, а затем вообще следы терялись. Все говорили только одно – состояние его было очень тяжёлое, и не исключено, что был летальный исход. Я понимал, нужно время, чтобы точно всё выяснить.
Марина уже узнавала мой голос и очень обрадовалась мандаринам.
– Ты их очень любила, – рассказывал я ей, – и когда мы с Сергеем тебе их покупали, ты садилась, и сама съедала целый килограмм. Никогда не делилась.
– Конечно, я их очень люблю, – ответила, улыбнувшись, она, пропустив мимо ушей имя Сергей, которое я специально упомянул.
Нет, это имя, как и другие истории из её жизни, которые я ей рассказывал, ничего ей не напоминали. Мы очень сдружились. Коллеги, которым я всё рассказал, настаивали, чтобы именно я рассказал ей о том, что она больше никогда не будет видеть. И я решился это сделать на следующем дежурстве. Когда мы остались одни, я подсел к ней близко-близко и взял её за руку.
– Марина, мне нужно тебе это сказать, потому что ближе меня у тебя никого нет.
– Что такого ты хочешь мне сказать? – удивилась и одновременно насторожилась она.
– Дело в том, что глаза, которые ты повредила, больше никогда не смогут видеть. Ты до конца жизни останешься слепой!
Она замерла, не веря своим ушам.
– Но ты должна спокойно это перенести, так как я, твой друг, всегда буду рядом и тебе не за что беспокоиться.