– А-а-а-а-а!!!..
Бац!!! Хлоп!!! Шмяк!!! Бам!!! Тарар-рах!!! Бумс-бумс-бумс-бумс!!!
– А-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!.. – неслось взбесившимся горным потоком по коридорам, этажам и крыльям дворца, собирая по пути ручейки испуга и речки паники:
– Что случилось?!.. Что происходит?!..
– Тревога!!!..
– На нас напали!!!..
– Пожар!!!..
– Помогите!!!..
– Горим!!!..
– Замок штурмуют!!!..
– Спасайся, кто может!!!..
– Враг наступает!!!..
– Пожа-а-ар!!!..
– Защищайтесь, кто может!!!..
– Стра-а-а-ажа!!!..
– А-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!..
Никем не услышанные в общем шуме и реве часы пунктуально и равнодушно пробили четыре. Разбираться, успокаиваться и расходиться по квартирам хватило до шести. Первого членораздельного слова от караульного добились только к восьми.
И слово это, за несколько минут облетевшее весь замок, было: «П-ПРИЗРАКИ».
Третий помощник первого советника присутствовал при этом.
Вооруженный строгим наказом своего патрона пресекать нелепые слухи и панику, он, как только услышал это слово из трясущихся уст в одночасье поседевшего и сраженного заиканием стражника, совершенно точно понял, что призраки – это нехорошо. Призраки – это страх. Призраки – это паника. Призраки – это нелепые слухи. Которые нужно пресекать. И поэтому, важно надув впалые щеки и нахмурив брови, он сморщил нос в презрительном: «вранье».
– Как это – вранье?! – подскочили к нему караульные, находившиеся в эту ночь на страже в одном крыла с потерпевшим, и поэтому имевшие возможность слышать всю гамму охвативших их товарища чувств из первых уст.
– Я сам слышал, как он кричал!..
– Да я теперь неделю не смогу нормально спать!..
– А я – две недели!..
– А я – три!..
– Что ж ты его – трусом считаешь?!..
– Наш товарищ – трус?!..
– Испугался собственной тени, что ли?!..
– И мы, по-твоему, тоже трусы?!..
– Ты не слышал, как он орал!!!..
– Как будто его живого режут на тысячу кусков!!!..
– Снимают кожу!!!..
– Варят в кипящем масле!!!..
– Это ты – трус!!!..
Третий помощник внезапно с запоздалым беспокойством обнаружил, что его зажал в угол отряд взбешенных стражников, чрезвычайно решительно потрясающих перед его зачесавшимся вдруг носом пудовыми кулаками с самыми прозрачными намерениями.
– К-КАК ЭТО – В-ВРАНЬЕ?!..
В горло ему одной рукой вцепился враз пришедший в себя и вскочивший со своего предсмертного одра виновник торжества, покрытый неровным слоем успевшего слегка затвердеть разноцветного гипсо-известкового налета. В другой руке у него был нож.
– Вы меня не поняли!.. Вы меня не так поняли!.. – заверещал неудачливый восстановитель общественного спокойствия.