— Пошел вон!
Язык мне давался. Я давно уловил один важный момент: нужно стараться думать английскими словами, и тогда все получится, тогда появится беглая речь, которой так козырял передо мной повар Гриша. Иностранный язык для журналиста — это что собаки для охотника. Через два года кончу университет, несколько лет придется отработать где-нибудь в газете. Но потом я имею большой шанс уехать в качестве собкора за границу. Знание языка откроет мир!
— Мельников, — тихо окликнул меня Пухов. — Ты чего там бормочешь?
Я захлопнул разговорник и обернулся к выходу. Начальник вошел в палатку, в руке у него был карабин.
— Ты, Мельников, вот что. Замок все-таки повесь на склад обратно, — сказал Пухов. — А ночью почаще выглядывай на улицу. И карабин возьми, для охраны.
Карабин в партии был единственный, и я не помнил случая, чтобы Пухов кому-либо его доверял.
— Чем черт не шутит, — добавил начальник. — Мне что-то неспокойно.
— Это вы про Худякова? — тихо спросил я. — По-моему, он не такой уж и страшный…
— Молодой ты еще разбираться, — строго сказал Пухов. — Делай, что говорят. Вот когда тебя жареный петух в зад клюнет, тогда сразу поймешь, кто страшный, а кто не страшный.
Я взял карабин, отвел затвор и заглянул в магазин: желтый остроносый патрон готов был в любую секунду заскочить в ствол.
— Только не балуйся и без нужды не пали, — предупредил начальник.
Спрятав оружие под спальный мешок, я снова сел за разговорник, но зубрить английскую речь с прежним спокойствием уже не мог. Толстый капиталист превратился в Худякова и пополз на четвереньках к складу взрывчатых материалов. На его лице была та самая улыбка, с какой он смотрел на меня после взрыва заряда в скважине от блуждающих токов. Собаки его тоже улыбались и ползли вместе с ним.
— Какая глупость, — вслух сказал я.
— Чего? — отозвался Гриша, заходя в палатку.
— Да я так… — отмахнулся я.
Гриша скинул пятнистый от сажи, прожженный во многих местах халат, устало содрал с головы колпак и, выдвинув свой ящик, сел.
— Видал? — спросил он. — Худяков, этот баптист-отшельник, в лагерь перебрался? Теперь держись…
— Какая глупость, сэр, — сказал я по-английски, а сам подумал: что если Худяков на самом деле что-то замыслил? Мы его не знаем, своими планами он ни с кем не делится. Потом, эта его улыбочка, будто он специально подстроил случайный взрыв…
— Вот когда он напакостит нам — узнаешь, — сказал Гриша. — В один прекрасный день ахнет твой склад…
— Не ахнет. Мне Пухов карабин принес.
— И вместо Лондона и Вашингтона, поедешь ты, Витька, в места поближе, — продолжал повар. — Я гарантирую, что английский там нужен как крокодилу зонтик.