Пробка замерла уже на несколько минут, позволяя не следить за дорогой и не отводить откровенного взгляда. Он потянулся ко мне, и я подалась вперед в ожидании поцелуя. Губы соприкоснулись, и мы жадно дарили и получали в ответ горячую ласку. Внутри разливалось желание, связывающее в узел внутренности от невозможности прямо сейчас удовлетворить свою настоятельную потребность принадлежать друг другу. И его ответ губами был столь же красноречив. Я сходила с ума, а он целовал с такой страстью, что сдерживать стонов уже не получалось.
Снег ложился на стекла, прилипал и отрезал от мира вокруг. Стоящие в пробке машины изнывали от бездействия, а мы не могли остановиться. Наши языки безумствовали, губы горели, как от огня, и нам было мало. Рей так умело целовал, что казалось он в состоянии довести до оргазма только одними своими губами. Всхлипнула, вспомнив, что сегодня ночью он именно так и сделал. Возбуждение становилось все сильнее. Нам необходимо было это прекратить, но сил на это не находилось.
Я услышала звук расстегиваемой молнии на своих джинсах. Этот не возможный человек воспользовался затуманенностью сознания и проник пальцами в место, где уже все горело от желания. Сжалась, не позволяя хозяйничать.
— Дай! — требовательно шепнул Рей, — Мне это необходимо!
Его губы не позволили отодвинуться, пальцы скользнули внутрь, и я застонала от его умелых движений, приносящих облегчение. Теперь уже я пила его поцелуй, откровенно рассказывая губами о том, что он делает со мной.
— Рита, — требовательно рычал он, — отпусти себя.
Второй рукой он притянул еще ближе и теперь сжимал грудь сквозь ткань. Не подчиниться не могла. Едва отпустила чувства, как сорвалась и застонала от переполнившегося меня экстаза. Его пальцы не успокоились, пока губами не был выпит последний стон.
Я едва дышала. По телу пробегала расслабленность, а вокруг загудели машины. Пробка за это время стала рассасываться, и мы задерживали движение.
Руки Рея, которые только что прикасались ко мне, спокойно легли на руль, и он перестраивался из одного ряда в другой.
— Зачем ты это сделал? — выдохнула, чувствуя как меня заливает румянец.
— В бардачке есть влажные салфетки, — вместо ответа произнес он.
— Неужели тебе мало, что мы почти всю ночь этим занимались? — вытащила белые кусочки промокшей ткани из упаковки, и протянула ему один.
— Еще у нас было восхитительное утро, — с улыбкой напомнил Радов, вгоняя меня в краску.
Зачем было напоминать? Эти картины и так постоянно стоят перед глазами.
Он протер руку и убрал смятый комочек в отсек в двери, предназначенный для мусора.