– Простите меня, сэр, – говорит она.
Наконец, я отхожу освобождая ей проход. Словно у меня трупное окоченение, каждый мускул моего тела напрягается, когда я пытаюсь пройти внутрь.
Нет, моя одержимость ею должна закончиться. То, что я коснулся ее сегодня, должно стать одноразовым суровым испытанием.
Ничего страшного. Ну и что? Я подурачился со студенткой. Этого больше никогда не повторится.
Он снова обнимает ее, и я решаю, что пора уходить.
Завтра я удостоверюсь в том, что больше никогда к ней не прикоснусь. Я буду защищать себя.
Глава 11
Марли
Грёзы (существительное) – серия приятных мыслей, отвлекающих внимание от настоящего.
Увидеть Эрика было именно тем, что мне было нужно, чтобы перегруппироваться. Я скучаю по своей семье больше, чем думала. Я на время забылась, мы хорошо посидели, посмеялись и я забыла обо всех потрясениях. Но впереди экзамены, к которым надо готовиться. Материал, который надо изучить. Профессор, о котором надо перестать фантазировать.
Ну, давай не будем сходить с ума. Он – единственный мужчина, которого я кажется, не могу забыть.
На следующее утро я прихожу на занятия раньше, потому что хочу поговорить с ним наедине. Меня всю ночь беспокоило выражение сожаления на его лице. Я хочу, чтобы он знал, что если чувствует себя виноватым из-за того, что я его студент, или чувствует то, что пользуется мной, то он не должен этого делать. Я полностью осознаю последствия своих действий.
– Доброе утро, – говорю я, подходя к его столу. Сегодня он выглядит необыкновенно красивым в синей рубашке, облегающей его мускулы, и с серо-голубым галстуком.
–Доброе, если ты так говоришь, – резко говорит он. Я останавливаюсь перед его столом. – Мисс Мерфи, это не начальная школа. Идите и найдите свое место, – рявкает он.
О’кей. Сначала, такое его отношение, вызывает у меня сомнения относительно того, нужно ли мне вообще пытаться поговорить с ним, но я немного привыкла к переменам его настроения.
– Ну, я хотела поговорить с тобой о вчерашнем.
– А что насчет этого? – он перебирает какие-то бумаги, а затем фокусирует на мне свои глубокие глаза.
– О том, что случилось в прачечной, – говорю я вполголоса. Несмотря на то, что аудитория пуста, я все равно беспокоюсь о том, что кто-то нибудь может услышать наш разговор.
– И? – выражение его лица настолько бесстрастное, что мне кажется, что все те мускулы, о которых он нам постоянно рассказывает, внезапно исчезли с его лица.
– Ну, – начинаю я, потом запинаюсь. Затем я продолжаю – Ты и я. – это так неловко.
– Ты и я? Что ты хочешь, чтобы я сказал? – он поднимает брови, а я продолжаю молчать. – Какой бы ни был образ «и жили они долго и счастливо», который ты себе представила в своей голове, это не входит в мои планы.