— Я уверен, что правительство в курсе, хотя бы приблизительно. Это же не сегодня началось. Что-то мне подсказывает — помощи ждать неоткуда.
— Угу, — кивнул Курт. — Я тоже так думаю. А как, по-твоему, дед или Лютер что-нибудь знали?
— Да какая разница?!
— Для меня есть разница. Я хотел бы знать, на чьей они были стороне.
— Опять же, какая разница?! Их давно нет, а мы влипли.
— Мой мир перевернулся. Мне было бы спокойнее думать, что наш род не был заодно с Моками. Коллаборационисты хреновы. Может быть, и не все. Может быть, те, кто не вписывается в их планы, просто исчезают, и поэтому мы застали только эту старую каргу Бабетту вместе с Ивонной. Остальные же… Думаю, что Холли мы больше не увидим.
— Давай не будем опускать руки.
— Очнись, папа. Мама втянула Холли в какую-то скверную историю. Не иначе какой-нибудь темный ритуал или что-то в этом роде.
— Ну да, не думаю, что они там жгут лифчики или празднуют наступление менопаузы. Но зачем же сразу предполагать худшее? Может, ничего и не случится. Она любит твою сестру.
— Если ты не можешь повлиять на тех, кого любишь, на кого ты вообще можешь повлиять? Сестренка серьезно попала. Если Холли и вернется, это будет уже не моя сестра. Мама ведь давно уже не та, которую я знал в детстве. Года с восьмидесятого это какой-то безликий заменитель. Ведь именно тогда она нашла своих обитателей Полой земли, да? Червей.
— Ползунов, — поправил Дон.
— Что?
— Их кто-то так называл… этих существ из деревьев.
— Я видел их лица. А что ты знаешь об этом дерьме? Почему ты ничего мне не сказал?
— Я забыл. Если повезет, то забуду снова. А нам надо беспокоиться о другом. Есть вещи пострашнее.
— Честно говоря, как раз мама пугает меня до усрачки. Она заправляет всем этим цирком. Нам надо делать ноги, пока она не явилась домой и не увидела, чем мы тут занимались.
Дон посмотрел на погреб и печально улыбнулся:
— Боюсь, уже слишком поздно.
Курт отставил бутылку. Его грязное лицо блестело от пота. Сломанная рука причиняла боль, и эта боль усиливалась с каждой минутой, по мере того как проходил шок и ослабевало действие адреналина, и холодная реальность вступала в свои права:
— Я чувствую. Еще как чувствую. Там, внизу, что-то ужасное. Ты хочешь туда спуститься, правда?
— Хочу? — Дон покачал головой. — Даже близко не хочу. Я собираюсь спуститься, потому что другого выхода нет. Никакого.
— Ну тебя к черту! Мы сейчас запрыгнем в мою тачку и выжмем газ до упора, — Курт стряхнул с себя оцепенение, сорвал со стены телефон и неловко принялся набирать номер здоровой рукой, зажав трубку подбородком. Он, без сомнения, звонил Винни, и, несмотря на все обстоятельства, Дону стало ужасно любопытно, что именно он собирается ей сказать.