Хоббиты задрожали. Даже в Шире слыхали о Духах из Могильных холмов, что за Лесом. Но эти истории были хоббитам не по душе даже вдали от Могильников, в родных стенах, у пылающего очага. И наша четверка внезапно вспомнила о том, что радость этого дома изгнала из их памяти: жилище Тома Бомбадила устроилось под самым боком у страшных холмов. Гости утеряли нить повествования и беспокойно заерзали на стульях, косясь друг на друга.
Когда они вновь вслушались в слова хозяина, то оказалось, что тот успел забрести в неведомые края вне пределов их памяти и ведома, в те времена, когда мир был просторнее и моря подступали к самому западному Берегу. А песня Тома уходила все дальше и дальше, к свету звезд той древности, когда на земле жили только праэльфы. Внезапно он замолчал, и хоббиты увидели, что Хозяин клюет носом, словно засыпая. Зачарованные хоббиты продолжали сидеть подле него. Казалось, от колдовских слов Тома утих ветер, рассеялись облака, догорел день, и тьма наступала с востока и запада, а небо полнилось светом белых звезд.
Было это утро или вечер, много ли дней прошло, Фродо не знал. Он не чувствовал ни голода, ни усталости – лишь удивление. Звезды светили в окна, небесная тишь, казалось, окружала его. От удивления и внезапного страха перед этой тишиной Фродо наконец заговорил.
— Кто вы, хозяин? — спросил он.
— А? что? — Глаза Тома блеснули в полутьме, и он выпрямился. — Разве ты до сих пор не знаешь моего имени? Это единственный ответ. Скажи мне, кто ты – один, сам по себе, без прозвания? Но ты молод, а я стар. Старейший – вот кто я. Запомните, эти слова, друзья мои: Том был здесь до реки и деревьев. Том помнит капли первого дождя и первый желудь. Он торил тропы прежде Рослого народа и видел, как пришел маленький народец. Он был здесь до королей, до курганов и Духов Могильников. Когда эльфы ушли на Запад, Том уже был здесь – раньше, чем покорили моря. Он знал времена, когда тьма под звездами не таила в себе страха, когда еще Темный Властелин не пришел Извне.
Хоббитам почудилась, что за окнами промелькнула темная тень, и они торопливо переглянулись. Когда они снова обернулись, в дверях в потоке света стояла Златеника. В руке она держала свечу, ладонью заслоняя пламя от сквозняка: сквозь ее пальцы, как солнце сквозь белую ракушку, пробивался свет.
— Дождь кончился, — сказала она, — и новые воды бегут вниз по холмам под звездами. Давайте смеяться и радоваться!
— И есть и пить! — воскликнул Том. — Будешь долго говорить – захочется пить. А будешь долго слушать – захочешь кушать. Слушать утро, день и вечер напролет – тяжкий труд! — С этими словами он вскочил с кресла, снял с каминной полки свечу, зажег ее от пламени той, которую держала Златеника, и затанцевал вокруг стола. Потом вдруг выскочил за дверь и исчез.