– Сэр Фрэнсис преобразился, это несомненно.
– Только когда к нам в отдел пришел мистер Джойбой, я как бы по-настоящему начала понимать, что такое «Шелестящий дол». Мистер Джойбой – он человек возвышенный и даже где-то святой. С того дня, как он пришел, у нас в похоронном даже атмосфера стала возвышенная. Никогда не забуду, как он однажды утром сказал одному молодому похоронщику: «Мистер Паркс, я хотел бы напомнить вам, что вы не в „Угодьях лучшего мира“.»
Деннис ничем не выдал, что это название ему знакомо, но ощутил мгновенную, похожую на укол радость, вспомнив, что в начале знакомства хотел было перекинуть мостик между ними, упомянув мимоходом о своем занятии, а потом передумал. Это бы не было должным образом оценено. И сейчас он лишь взглянул на нее ничего не выражающим взглядом, а Эме сказала:
– Не думаю, чтобы вам приходилось когда-нибудь слышать о них. Это ужасное заведение, где хоронят животных.
– Там не поэтично?
– Я никогда не бывала там сама, но мне рассказывали. Они пытаются делать все как у нас. По-моему, это даже где-то кощунство.
– О чем же вы думаете, когда приходите сюда по вечерам?
– Только о Смерти и об Искусстве, – ответила она просто.
– Полувлюблен в целительную смерть…
– Что это, то, что вы сказали?
– Это из одного стихотворения.
…Сколько раз,
Полувлюблен в целительную смерть,
Я в юности просил ее в стихах
Позволить вздоху тихо отлететь.
А ныне мне желанней, чем всегда,
Без боли в мрак полночи отойти…
[41]– Это вы написали?
Деннис заколебался:
– Вам нравится?
– Еще бы, бесподобно. Я как раз об этом очень часто думала, но только я не могла выразить. «А ныне мне желанней, чем всегда» и еще вот это: «Без боли в мрак полночи отойти». Ведь именно для этого и существует «Шелестящий дол», правда? По-моему, это просто замечательно – сочинять такие стихи. Вы их написали после того первого раза?
– Они были написаны задолго до этого.
– Даже если б вы написали их в «Шелестящем доле»… даже на самом Озерном острове, все равно бесподобней не скажешь. А до моего прихода вы тоже что-нибудь сочиняли в этом роде?
– Не совсем.
Музыкальный перезвон колокольчиков с Прекрасной Башни долетел через гладь озера, возвещая о времени.
– Шесть часов. Сегодня я должна вернуться пораньше.
– А мне еще предстоит закончить стихотворение.
– Вы напишете его здесь?
– Нет. Дома. Я иду с вами.
– Мне бы хотелось прочесть его, когда оно будет готово.
– Я вам его пришлю.
– Меня зовут Эме Танатогенос. Я живу недалеко, но пошлите его лучше сюда, в «Шелестящий дол». Здесь мой настоящий Дом.
Когда они подошли к перевозу, паромщик заговорщицки подмигнул Деннису.