Муж в шутку говорил мне, что ребенок слишком похож на меня и это просто нечестно, а я улыбалась в ответ на его доброту.
Яссим, при всей его стойкости, иногда выходил из себя, наблюдая мое плохое настроение. Во время беременности из-за гормональных бурь я часто проваливалась в бездну депрессии. У меня бывали очень реалистичные кошмары: мне снилось, что мой ребенок родился с пустыми глазницами на месте глаз.
Раньше я любила разговаривать со своим отражением в зеркале, нести всякую чушь, представлять, как мной восхищаются люди, которые мне приятны, и как смотрят на меня те, кого я ненавижу, и как я говорю им в ответ какие-то глупости. Мне не хватало этих минут. Мужчинам недоступны подобные женские хитрости. Это наша психотерапия, наша награда за красоту: первыми насладиться тем, чего мы достигли в уходе за собой.
Мне не нравилось, что меня постоянно спрашивают, нашла ли я способ справиться с потерей зрения. Каждое утро, просыпаясь, я вспоминала об этой потере. Как вообще можно с этим справиться? Я пыталась, я боролась, но по-прежнему оставалась лишь тенью себя прошлой. Я хотела быть счастливой ради Яссима и своих четырех ангелочков. Я слышала, как дрожит мамин голос, когда она говорит о моих невероятных достижениях, как он стихает и обрывается, когда она тихонько вытирает слезы. Интересно, что по началу разговора я могла предсказать, как он закончится, я замечала, как люди ходят вокруг до около, когда логичнее всего было бы задать мне откровенный личный вопрос. И я, в свою очередь, всегда пользовалась этим знанием, отвечая быстро и коротко, или просто отказываясь продолжать утомительный разговор. Однако мое общение с людьми нашего круга служило на благо моей семье, да и я сама становилась более понимающей, сдержанной, и благодарной за возможность почувствовать себя нормальным человеком, как раньше.
Когда Бог что-то забирает, обычно он дает что-то взамен. Я научилась быть благодарной за все хорошее, что было у меня в жизни. Я родила Яссиму четырех детей, и все мы жили одной дружной семьей, одной жизнью на всех. Мы так и не выяснили, что у меня с глазами. Первые два-три года мы никуда не ездили, но когда дети подросли, мы начали выезжать в Англию, в деревню. Детям там нравилось, и мне не приходилось беспокоиться, что я попаду под машину или дети выбегут на оживленную улицу. Мы с мужем могли там расслабиться и насладиться временем, проведенным вместе.
Время от времени мы все-таки обращались к врачам. Каждый год я ездила в Мекку и умывалась святой водой из Замзама, надеясь, что это вернет мне зрение. Я пробовала китайскую медицину. Мне втыкали иголки в голову, шею и спину, но ничего не помогало. Я смирилась со своей слепотой, но не прекращала попыток вернуть зрение. Да и как можно было сдаться? Я хотела видеть лица своих детей. Я хотела точно знать, сильно ли они ушиблись, когда, упав, они прибегали ко мне в слезах. Я хотела сама проверять, хорошо ли они одеты и накормлены. Я хотела читать им книги и видеть, как загораются их глаза, я должна была видеть, как они засыпают, когда я рассказываю им сказку на ночь.