Я стала тебя бояться. Как я мечтаю о другой жизни между нами. Переломи себя, если надо, как я когда-то переломила.
Я думала, после такого письма ты скажешь себе – ну его к шутам, ко всем чертям, это винище – если оно приносит такое горе, да чтобы я, Витя Темплин, не смог справиться с этой гнусностью!
Витя! Да ведь ты же ненавидишь его, это вино!
Я говорю о жизни и смерти, о самом главном, а ты тянешь время, когда будет полегче.
Да ведь это же твоя нога тоже поставлена на карту, ведь это же обмен веществ. Твоя нога, моё здоровье, творчество – всё, а ты размышляешь и помалкиваешь. Я не понимаю, ты что, хочешь напиваться продолжать?
Я бы на твоем месте бегом побежала к врачу: «Дайте мне антабус, я не хочу пить», – а ты чего ждёшь?
Надо радоваться, что ты душевно здоров, только нужно разделаться с вином, чтобы в конце концов не свихнуться. Это исчезнет бесследно, как только ты по-настоящему заставишь себя, а прежде по-настоящему захочешь.
Ты делаешь страшную ошибку, что не желаешь сам начать жестокую борьбу против самого себя. Тихонько от этого не уйдёшь. Именно теперь, когда больницы сделали перерыв в твоих перегрузках, надо радоваться этому и начать уничтожать остатки алкоголизма.
Ты извини, но иначе бы ты так не держался. Ты хитришь – брось.
Скоро узнают врачи – и отвернутся, скоро догадаются друзья – и отвернутся. Домучаешь меня – и что? – и тогда ты начнёшь лечиться. Пересиль свое упрямство. Назови вещи своими именами.
Бритов вылечился. А Витя хочет оставить себе про запас возможность пить, буянить, безобразничать. Ругаться матом.
Ты хочешь верхом на дьяволе въехать в рай. Так не бывает.
Я хочу понять, почему ты не хочешь – боишься? Или тебе на самом деле это нравится. Ведь ты же мучаешься этим.
Для твоей ноги это совершенная катастрофа. Неправильный обмен веществ усугубляется алкоголем.
Уж тут, Витя, ты должен будешь сдаться. Прикладывать столько сил на здоровье, чтобы ты потом всё уродовал, – это не пойдёт. Надо вылечиться от этого порока.
Надрывать все органы и поджелудочную железу отравой, а потом страдать и лечиться.
Я хочу понять, в чём твоя неуверенность? В чём безапелляционное упрямство?
Как ты сам оживёшь, решившись на это всей душой.
Сделаем договор: договор, как клятва.
Вопрос этот так надо решать жестоко.
Может быть, только один уговор – вместе бороться против водки и никогда «дай выпить», и ненависти ко мне уже не будет.
‹7 мая 1974 г.›
Господи, помоги мне!
Приехали в эту деревню, где когда-то было много счастья. И жизнь целого года показалась большим долгим кошмаром. Все, встречая, удивляются, как я изменилась. Не ожидала я этого! Настолько, что я хожу и шепчу про себя: «Боже, какой кошмар!»