Дом был зимой пустой. В нём были хулиганы: били стёкла, иконы и всё, что можно было бить.
Пришли 2 мая в пустую деревню. Всё, что я когда-то любила, так странно и пусто. Настроение очень тяжёлое. Надо поговорить с Виктором о моей жизни. Поймёт ли он?
Всё странно и ненужно.
Только вчера вечером летели журавли в тёмном небе. Я услыхала их и долго искала, а они клекотали бесконечно далеко и заполняли всё небо. Как будто от самого бога лилась песня. И вдруг совсем близко. И я увидала большой и неровный колышущийся клин. Мне казалось, он сделал разворот по всему небу и летел на запад, «по-птичьи окликая всех тех, кого оставил на земле». Это было прекрасно. Потом ночь. Были Миша и Нюра.
Потом утро. Люди. Степаньково – ходили за красками. И всё разговоры. Потом дождь.
Стояли на крыльце. И всё это через воспоминание кошмара зимы. Потом достала палитру. Она была великолепна! Заряжена полыхающими красками такой силы, что мне стало жутко и захотелось её оставить. Показалось, что такой больше не будет. На этой весенней серой земле она лежала, как произведение искусства, и несла в себе заряды такого темперамента и творчества. Это опять было прекрасно. А потом её счистили, и всё прошло, как улетевшие журавли. А мы почему-то пошли за молоком, а потом я помогала делать ужин. А потом позорно уснула.
И делать палитру уже нельзя было, как хотелось: т. Паша спала и В. тоже хотел спать. А меня охватило злое бешенство. Кое-как всё свалила в кучу. А завтра кое-как буду что-то мазать. И нет мне больше жизни! А мечтала над ней подумать, разложить на светлые колера. Провалы воли меня мучают. Мне бы недели две просто ходить по этой земле и ничего не делать, и чтобы никто меня не трогал.
Как же я прозевала целый день! Как же я не вынесла этюдник на улицу. Как же я не поглядела, какие мы краски принесли. Вот так-так!
А теперь надо пробираться спать, чтобы никого не разбудить. И опять хитрить и притворяться. Время – 12 ч. Боже, помоги мне! Помоги мне подняться!
‹4 октября 1974 г.›
Мы в деревне. Октябрёвка опустела. Сегодня были в пустой, совершенно пустой деревне, и странно: вся жизнь цвета и красок тоже ушла из деревни.
Я говорила Виктору, но я уже не могу настаивать. Я живу одним страхом. А главное, я забыла настрой последних этюдов – не делать скороспелок – и начала красить дежурные этюды. Плохие дежурные этюды.
А сегодня вечером пошёл дождь. Наверное, начнутся холода.
С В. почти невозможно предусмотреть логики событий и невозможно договориться о планировании жизни и дел. У него всё равно всё пойдёт кувырком и наоборот. Удивительный человек: ждал всё лето осени, а осенью попёр в работу, за уши не отдерёшь, и всё прозевал.