118. Ничего подобного, поперек слов ложатся остатки света.
119. Закаленное тело понимает свою задачу. Я ухаживаю за этим зверем со все возрастающей радостью. Я вижу в этих карих глазах благодарный блеск. Мы с ним едины.
120. Я определенно заявляю здесь: все, что обо мне рассказывают, — ложь, если при этом исходят из того, что я — первый человек, ставший сердечным другом лошади. Удивительно, как можно распространять такое чудовищное утверждение и верить ему, но еще более удивительно легкомысленное отношение к подобному слуху; его распространяют, ему верят, но, покачав головой и чуть ли не ограничившись этим, о нем забывают. Тут скрыта какая-то тайна, исследование которой было бы, вообще говоря, более заманчиво, чем то немногое, что я действительно сделал. А сделал я лишь следующее: я прожил один год с лошадью как человек, живущий с какой-нибудь девушкой, которую он чтит, но которой он отвергнут, тогда как внешне для него нет никаких препятствий в осуществлении того, что соответствовало бы его цели. Короче, я заперся в конюшне вместе с лошадью Элеонорой и покидал это место нашего совместного пребывания только для проведения учебных занятий, посредством которых я зарабатывал на учебный материал для нас обоих. К сожалению, это все-таки составляло пять-шесть часов ежедневно, так что отнюдь не исключено, что в непроизводительной потере этого времени заключена причина окончательного крушения всех моих усилий, и пусть те господа, которых я столько раз тщетно просил поддержать мое предприятие и которым нужно было лишь пожертвовать немного денег на то, ради чего я готов был принести в жертву себя — так, как жертвуют пучком овса, забивая его между коренными зубами лошади, — пусть те господа все-таки услышат это.
121. Кошка поймала мышь.
— Что ты собираешься теперь сделать? — спросила мышь. — У тебя такие ужасные глаза.
— Ах, — сказала кошка, — да у меня всегда такие глаза. Ты к этому привыкнешь.
— Я бы лучше побежала, — сказала мышь, — меня дети ждут.
— Тебя дети ждут? — переспросил кошка. — Ну, так беги как можно скорее. Я просто хотела кое-что у тебя спросить.
— Тогда спрашивай, пожалуйста, а то и в самом деле уже очень поздно.
122. Гроб был сколочен, и столяр погрузил его на тачку, чтобы доставить в магазин похоронных принадлежностей. Небо хмурилось, накрапывал дождик. Из боковой улицы вышел пожилой господин, остановился перед гробом, поводил по нему тростью и завел со столяром незначащий разговор о гробовой индустрии. Женщина с хозяйственной сумкой, спешившая по этой центральной улице, слегка налетела на господина, затем признала в нем доброго знакомого и тоже приостановилась рядом. Из мастерской вышел помощник столяра, у него возникло еще несколько вопросов к хозяину по поводу дальнейшей работы. В окне над мастерской появилась жена столяра с их младшеньким на руках, столяр начал немного агукать с улицы малышу, господин и женщина с сумкой заулыбались и тоже стали смотреть вверх. Воробей вспорхнул на гроб в безумной надежде найти там что-то съедобное и теперь прыгал по нему туда и сюда. Какая-то собака подошла обнюхать колеса тачки.