Потом она научилась говорить с призраками – возможно, с плодом своего воображения, не более. Девушка закрывала глаза, и к ней приходили любимые: мамка, Славик и Ванька. Такие светлые, красивые, с ясными ликами. Мальчишки бегали вокруг мамки, лягали друг друга, тыкали кулаками, а женщина с улыбкой, но серьезно смотрела на дочь.
– Мам, вы снова пришли.
– Конечно, Оленька, мы всегда здесь. – Так и хочется добавить: «в шкафу», так как запах разложения проникает сквозь доски пола, или это кажется Ольге, и отец их все же похоронил?
– Я знаю, мам, вы всегда были рядом… сколько помню. Как жаль, что вас нет теперь в…
– Не надо, доченька, плакать. Нас не воскресишь. Лучше о судьбе своей думай.
– О судьбе? – Ольга криво ухмыльнулась – в воображении, и эта улыбка видна матери. – Разве так называется прозябание в погребе? Или изнасилование собственным отцом? Или… да вообще, это и жизнью-то назвать трудно.
– Успокойся, придет еще время, уйдешь отсюда. Сейчас жизнь важнее сохранить, выжить. Собери волю в кулак и терпи! Когда-нибудь придет к тебе твой человек…
– Когда – понятие длиною в вечность.
– Терпи, моя девочка, терпи… – Мать с сыновьями растворяются в воображении, наверное, потому, что идет ОН, сбивая звуками шагов картинку, нарисованную перед взором. Ольга затряслась в предчувствии сильнее, чем от холода. Попыталась вжаться в стену и укутаться одеялами, чтобы стать незаметной, но разве это поможет? От НЕГО нет спасения!
Топот шагов все ближе, как нечто неотвратимое, безысходное, от чего не спрятаться и не убежать, хотя бежать-то и некуда. В подвале некуда деться! Ни от отца, ни от своих мыслей, ни от той мерзости, что он приносит с собой. Отодвинулся шкаф, заскрежетала задвижка, заскрипели ржавые навески, и в глаза ударил свет лучины – он хоть и слабый, но режет. Приходится зажмуриться и с содроганием считать шаги по лестнице.
– Милая моя, ну что ты спряталась? Хорошая моя… выбирайся из кокона. Папочка пришел, или ты не рада меня видеть? – злые нотки в голосе.
Ольга кивнула головой, что должно означать согласие, иначе этот подонок… снова начнет бить. «Обучающая программа» – так он это называет.
– Ну, и хорошо! Ну, и здорово, – одеяло полетело в сторону, обнажая голое тело, потные омерзительные руки заскользили по коже, хриплое, с запахом перегара дыхание нестерпимой волной ударило в нос. – Ну вот, и тебе хорошо, и мне… Сейчас развлечемся, а потом покушаешь. Папочка еды принес, он же хороший у тебя, добрый… он и накормит, и защитит, если что, от других людей. Страшных и злых. – Черт! – насильник внезапно вскочил и заматерился, то поглаживая, то дергая между ног. – Мать твою ж! Ну, что тебе сегодня не так? Ну, в чем проблемка, миленький, хорошенький…