– Великодушие, прям, как говно, из него сыплется… – после этого камеру наводнил смех. Чистый и искренний.
***
Тяжелые кованые ворота, покрытые медными позеленевшими узорами и барельефами, словно монолиты, надежно отсекали Юрьев от Мертвого города. Ярос, как и два других участника испытания, – Митяй и Егор, – чувствовал волнение, словно эти древние ворота, сохранившиеся с незапамятных времен, разделяли не только старый и новый Юрьев. Юноша также должен был преступить некий барьер, преодолеть и познать что-то внутри себя. Он не мог понять, отчего больше кружится голова: от болезни или от мандража перед испытанием. Примерно то же самое ощущали и остальные. Боковым зрением Яр различал, как нервно топчется на месте Митяй, – казалось, он совершенно забыл их стычку недельной давности в лазарете, – так глубоко подействовал на него приближающийся первый в жизни выход в город. То же и с Егором Павловым, третьим юношей, перешедшим порог зрелости, – он стоял слева от Яроса и теребил в руках лук, переминаясь с ноги на ногу.
Что их там ждет в первую очередь – неизвестно, и не важно, что ранее рассказывали об этом старожилы. Все может быть по-другому. Мертвый город изменялся постоянно, и хорошо, если б с ним менялись и его жители, но таковых не было… Было же нечто другое. Ярос чувствовал это, когда они с напарником несли службу на западной башне. Чем-то жутким и страшным веяло от мертвого города, отделенного от Юрьева стеной, крепостным валом и площадью… Даже серые падальщики, сколь бы наглыми зверями они ни были, не рисковали забредать в покинутые людьми руины. Может, этот старый город напоминал им огромное кладбище, где люди в свое время убивали друг друга с особой жестокостью и цинизмом? Или что другое жило в развалинах?
Ярос поежился: от подобных мыслей становилось неуютно, а желание проходить и без того серьезное испытание в этом жутком месте пропало. Словно кто-то чужой, сидящий внутри, тихим шепотом предостерегал: «Не делай этого!» Но, с другой стороны, может, это и было испытанием? Преодолеть себя, справиться со своими страхами, войти в жизнь мужчиной, не сомневающимся ни в чем?
Сейчас же трое юношей молча стояли напротив больших ворот. Каждый из них вооружен был «калашом», луком стрельцов, короткой пикой с откованным в кузнице плоским и острым наконечником и широким армейским ножом. Кроме камуфляжа и черных шапочек, им полагались еще лицевые платки из плотной ткани. Все-таки за воротами нельзя быть уверенным, что не подхватишь чего вредного. А плотная ткань как-никак защищала от пыли, в которой находилось не пойми что, включая опасных микробов.