В комнату вошел аббат Прадт. Его высокий широкий лоб неприятно контрастировал с маленьким подбородком, а когда он заговорил жеманным голосом, то это лишь усилило неприятное впечатление от его внешности:
— Ах, сир, вы заставили меня поволноваться, но я счастлив видеть вас в добром здравии!
— Оставьте свои комплименты, Прадт. Те, кто рекомендовал мне вас, ослы.
Коленкур подтолкнул Себастьяна к выходу, давая понять, что следует оставить разгневанного императора наедине с растерянным послом, и вышел сам, притворив за собой дверь. Затем обер-шталмейстер продиктовал письмо для Бассано, полагая, что тот все еще в Вильно, однако Себастьян не упустил ни слова из потока брани, что доносилась из соседней комнаты. И чем больше оправдывался аббат, тем больше приходил в ярость император.
— Коленкур!
Обер-шталмейстер вышел, оставив Себастьяна одного, но тотчас же вернулся и бросил на стол секретаря записку, которую тот смог украдкой прочесть: «Избавьте меня от этого олуха!» За дверью продолжались препирательства:
— Без денег, — говорил аббат, — я не в силах набрать в Великом княжестве войско.
— Мы сражаемся за интересы поляков, а что делают они?
— У них нет ни экю, сир.
— Они предпочитают стать русскими?
— Или пруссаками, сир…
Чтобы избавить императора от посетителя, Коленкур напомнил, что ужин уже подан, и спустя пару минут аббат удалился. Во время ужина император не переставал обвинять посла в Варшаве в никчемности. Он поинтересовался, прибыли ли сани с Рустамом и задал Коленкуру несколько вопросов о дальнейшем маршруте. На карте, которую обер-шталмейстер прихватил в посольстве, он стал показывать этапы:
— Сейчас мы направляемся к Кутно.
— Скажите, не в там ли находится замок графини Валевской?
— Да, сир, это там.
— Не обязывает ли нас вежливость нанести ей визит?
— Не стоит об этом думать, сир. Мы должны как можно скорее попасть в Тюильри. Да и кто нам сказал, что графиня не в Париже?
— Забудем. Вы правы. Мне не терпится увидеть императрицу и римского короля.
Император легко смирился: у Коленкура были веские аргументы. Неважно, что ему хотелось встретиться с любовницей и поцеловать сына. Коленкур продолжил:
— Далее, на пути к Дрездену, мы будем проезжать через Силезию.
— По Пруссии? Это обязательно?
— Да, сир, это самый короткий путь.
— А если нас арестуют пруссаки?
— Это будет не более, чем скверная случайность, сир.
— А что они могут с нами сделать? Потребовать выкуп?
— Может статься, и хуже.
— Убить?
— Еще хуже.
— Выдать англичанам?
— Почему бы нет, сир?
При этой мысли император, нисколько не испугавшись, разразился неудержимым хохотом, от которого у него затряслись плечи: