— Это генерал Сент-Сюльпис. Он ранен, и мы сопровождаем его, — ответил один из них.
— Сент-Сюльпис? — воскликнул капитан д’Эрбини, — подведите меня к нему!
В поисках опоры он протянул вперед руку, и Виалату подвел его к командиру. Под плащом и одеялами на генерале был расшитый мундир, который служил ему защитой и пропуском. Казаки не решались убивать и грабить высших офицеров: их пленение приносило гораздо больше выгоды, чем их останки.
— Мой генерал! — как на параде произнес, став на вытяжку, д’Эрбини.
— Слушаю вас, — ответил раненый.
— Капитан д’Эрбини, 4-й эскадрон, в вашем распоряжении!
— Д’Эрбини…
— Вы мне доверили бригаду.
— Где же она?
— Здесь, мой генерал!
— Не понимаю…
— Бригада — это я! — воскликнул капитан и ударил себя в грудь.
А в это время Виалату наводил справки. Легко ли переправиться через Неман? Да, он вновь покрылся льдом. Можно ли на несколько дней остановиться в Ковно? Это рискованно, если русские вдруг пойдут на штурм города, расположенного на границе с Великим княжеством Варшавским. А русские войска, по слухам, совсем недалеко, всею в каких-то двух-трех лье. Сани? Саней нет. Те, что на улице? Это генерала и ею людей. Не будет ли трех свободных мест? Увы, нет.
— Господин капитан, — обратился к нему капрал из свиты генерала, — вы что-то уронили…
— Я?
— Погодите, я скажу вам, что это…
Капрал наклонился и вдруг отшатнулся, вскрикнув от неожиданности. Другие молчали.
— Что вы там нашли? — заорал капитан. — Я же ничего не вижу, ничего, кроме сплошной черной ночи.
— Это, знаете ли…
— Говорите! Я приказываю вам!
— Это ваш нос, господин капитан, — промолвил хриплым голосом Полен.
— Эти проходимцы боятся моего носа?
— Ну, нет…
— Так в чем же дело?
— Он отмерз.
— Ну и что с того?
— Он отвалился, господин капитан.
Нетерпение императора возрастало по мере приближения к Парижу, и особенно после того, как он на лодке переправился через Рейн и встретился с Монтескью. Посланец Бертье хотел вернуться в распоряжение начальника штаба. Он подтвердил, что императрица и ее сын чувствуют себя прекрасно и что роковой двадцать девятый бюллетень будет со дня на день опубликован в «Мониторе». С того времени Себастьян гораздо реже записывал разговоры императора. Наполеон стал больше шутить и был мало расположен к доверительным беседам. Снова — уже в который раз — он взваливал вину за ошибки в кампании на англичан. Что за манера отступать без боя, сжигая за собой провиант и города? Разве не таким же образом действовал Велингтон в Португалии? Разве при царе не было советника из Лондона, сэра Роберта Вилсона? Почему русские столько раз не воспользовались возможностью уничтожить нас: по своей некомпетентности или потому, что хотели сохранить достаточно сильную Францию в противовес влиянию англичан? Помимо подобного рода размышлений, которые он почти не развивал, император погрузился в чтение газет и несерьезных романов. В Вердене он попросил Себастьяна купить ему у известного кондитера драже и анисовых конфет. В Шато-Тьери он принял ванну и надел зеленый мундир пеших драгун императорской гвардии, оставив шапку и пальто на меху скорее не по причине холода, который был сносным, а из-за нежелания быть узнанным раньше времени. Своим неожиданным возвращением он хотел преподнести сюрприз. Сменив несколько карет, 17 декабря около полуночи путешественники въехали в Париж в невзрачной почтовой карете с большими колесами.