— Вы командир этих негодяев?
Д’Эрбини не успел открыть рот, чтобы ответить актрисе, как на него посыпалось:
— Объясните мне, почему вместо ремня я вижу на брюхе этого типа свою шаль? — Она с силой ударила растерявшегося драгуна в живот. — Я знаю, это ваши солдаты все разворовали в нашем доме, где мы жили два месяца! Я требую…
— Замолчите, — сказал капитан, вставая с кресла, — вы ничего не можете требовать. Весь город принадлежит нам. Эй, ты! Что ты там вытворяешь?
Виалату положил свой шлем центуриона на столик и стал примерять каску д’Эрбини, но она оказалась ему слишком велика.
— Не трогать мои вещи! — закричал капитан.
— А с нашими вещами вы как поступаете? — горячилась мадам Аврора, которую вовсе не смутил окрик офицера.
— Между прочим, — заговорил Виалату, — у нас есть выход на императора. Один из его секретарей лично доставил нас сюда.
— Весьма любезный молодой человек… в отличие от некоторых, — с явной насмешкой процедила рыжая особа, привыкшая к ролям субреток.
Капитан смягчился, взглянув на юную актрису, которая показалась ему легкой добычей.
— Ладно… Солдат ведь тоже можно понять… К тому же мы соотечественники… Как-нибудь договоримся. Здесь всем хватит места. Полен! Позаботься о наших новых друзьях! А для вас, мадмуазель, я предоставляю свою комнату, где опочивал сам граф.
— И вы с нами остаетесь? — не без иронии спросила мадмуазель Орнелла. Она не сомневалась, что капитан положил на нее глаз.
— Посмотрим, посмотрим…
Д’Эрбини положил на место каску, а Полен со свечою в руках увел остальных артистов. Обе избранницы уселись на краю огромной кровати и, посмеиваясь, начали шептаться. Некоторое время капитан в нерешительности стоял посреди комнаты, затем, желая прекратить эти смешки, осведомился, как зовут прелестных дам.
— Жанна, — представилась мадмуазель Орнелла, которую вне театра звали Жанной Модр. — А это Катрин.
— Катрин? Это рифмуется с интим. Или я ошибаюсь?
Обе красотки прыснули от смеха.
— А Жанна с чем рифмуется?
— Погодите, погодите…
Застигнутый врасплох, капитан нахмурил лоб, тщетно пытаясь найти какое-нибудь созвучие, но кроме «ванна» и «манна» в голову ничего не приходило…
— Ой! А что у вас с правой рукой? — спросила Катрин.
— С правой рукой?
Он поднял культю, закрытую рукавом рубашки.
— Моя правая рука осталась где-то в России, мои дорогие красавицы, но порой мне кажется, что я шевелю пальцами.
Обе гостьи перестали хихикать и с интересом слушали историю д’Эрбини. Рассказывая им об ампутации, капитан хотел щегольнуть своим мужеством и привлечь внимание к собственной персоне, а заодно и припугнуть девушек. Он подробнейшим образом описал, как знаменитый хирург гвардии доктор Ларрей прикладывал ему на живую рану личинок мух, которые, быстро размножаясь, препятствуют развитию гангрены… Взволнованный капитан начал лихорадочно вспоминать свои прочие доблестные подвиги и ранения: