— Как только покончим с этим чертовым пожаром, мы пойдем в подвалы, найдем там и кожу, и шкуры для зимовки.
— А продукты?
— Найдем и продукты. Если понадобится, провиант доставят из Данцига!
Стоя на четвереньках, император, уткнувшись носом в карту, воодушевленно говорил о будущем России. Он перестроит эту страну по своему усмотрению, проложит дороги по болотам, поднимет урожаи, проведет блестящие кавалерийские атаки, одержит несметное количество побед. Парадным маршем следуя на Петербург, он лоб в лоб стукнулся с географом, вскрикнул и обругал беднягу на корсиканском наречии. Никто и не подумал улыбнуться. Судьба ста тысяч человек зависела от одного-единственного слова, хотя все отлично понимали, что действительность никаким капризом не изменить.
Огонь добрался и до каменной церкви, где укрывались комедианты. Широкая площадь отделяла церковь от горящих домов, и пламя погасло достаточно далеко от паперти. Однако жара на улице стояла невыносимая. Орнелла и Катрин, завернувшись в скатерти, попытались сделать несколько шагов по горячим ступенькам и тут же бегом вернулись в церковь, мокрые от пота. Артисты мучались не столько от голода, сколько от жажды: во рту настолько пересохло, что все забыли, что такое слюна. Уезжая, капитан д’Эрбини оставил для них бочонок водки, но алкоголь — совсем не та жидкость, которой можно утолить жажду.
Мадам Аврора точно знала, что западнее церкви, а оттуда и дул ветер, есть речка и озеро. Но как туда добраться? Над ними нависла реальная угроза умереть в пламени пожара либо скончаться от жажды. Виалату попытался было тайком попить неприятной горькой воды из кропильницы и теперь валялся на полу, корчась от страшной боли в животе. Мадам Аврора не позволила первому любовнику грызть восковые свечи, от чего пить захотелось бы еще больше. Надеяться оставалось только на чудо, на дождь, который укротил бы, наконец, этот ненасытный огонь. Сколько удастся протянуть без питья? Они взывали к небесам, молились о грозе. А вокруг раздавался грохот рушившихся зданий, треск балок, дыхание пламени, неистовые крики людей и животных, оказавшихся в плену у огня. Расплавился свинцовый переплет витража, и он, с грохотом рухнув на каменный пол, рассыпался на мелкие кусочки. Осколок синего стекла угодил Орнелле в плечо.
Директриса распределяла водку по рюмке, затем по полрюмки и, наконец, по четверти рюмки. Достаточно было чуть-чуть смочить водкой губы, чтобы под воздействием паров алкоголя забыть о трагедии или хотя бы на какое-то время отвлечься от нее. Что там, на улице: день, ночь? Ни лучи солнца, ни лунный свет не могли пробиться сквозь черные тучи дыма. И лишь неспокойное оранжевое пламя отражалось в витражах, бросая на стены и серебряные оклады икон дрожащие блики. Свечей уже давно никто не зажигал. Обессилевшие комедианты жили в желтоватом полумраке.