— Господин секретарь!
За столом перед дымящимся блюдом сидел Анри Бейль и подавал Себастьяну знаки, приглашая присоединиться.
— Я вам держал место.
— Что вы едите?
— Фрикасе.
— Из чего?
— Похоже, из кролика…
— Скорее из кошатины.
— Не так уж и плохо, с приправами да со стаканом малаги.
Себастьян взял себе фасоли, но от фрикасе отказался. Молодые люди принялись обсуждать достоинства «Писем к сыну» Честерфилда — книги, украденной в одном из московских особняков, — затем обменялись мнениями по поводу итальянской живописи, историю которой, как признался Бейль, он писал. Они поспорили о Каналетто.
— Я знаю, господин секретарь, почему вам нравится Каналетто. Его венецианские пейзажи похожи на театральные декорации. Кстати, в молодости он вместе с отцом и братом писал декорации, рисовал балюстрады, изумительные перспективы. Что же касается его полотен, мне они представляются чопорными.
— Чопорными? Господин Бейль! В них совершенство…
— Неужто?
Себастьян замолчал, устремив взгляд на группу людей, вошедших в зал в сопровождении префекта императорского дворца Боссе.
— Похоже, что эти штатские привлекли ваше внимание.
— Я с ними немного знаком.
— Что они делают в этих стенах?
— Это труппа французского театра. Они играли в Москве.
— Какие девушки! Недурно, my dear. А вы не попытали счастья, коль так сильно любите театр, и любовь эта проявляется даже в вашем отношении к картинам Каналетто?
— Ну, нет, господин Бейль, я оставляю эту возможность вам.
— Благодарю вас! У меня много знакомых этого круга, к тому же, на днях я отбываю в Смоленск для пополнения запасов продовольствия. А затем — в Данциг.
— Завидую вам. К чему задерживаться в Москве?
— Меня замучили приступы зубной боли, которые начинаются в любое время, особенно ночью. Из-за этого я плохо сплю, меня лихорадит…
— Но зато аппетит отменный! — засмеявшись, заметил Себастьян, сам не зная, кому был адресован его смех: то ли другу Бейлю, то ли нашедшейся труппе.
Закончив обед, они вместе встали из-за стола. Артисты сидели недалеко от выхода, но Себастьян принял отрешенный вид и притворился, что не видит их.
— Господин Себастьян!
Его окликнула Орнелла, и он уже не мог уйти тайком.
— Скрытник, — шепнул ему на ухо друг. — Оставляю вас пощебетать, на сей раз это я завидую вам.
Себастьян сдержал дыхание, с наигранным удивлением подошел к столу и, улыбаясь, присел на стул. Он вынужден был выслушать рассказ Авроры об их злоключениях, о разграблении дома, в котором они остановились; о том, как спасались от пожара, мучались от жажды; как Неаполитанский король случайно спас их и приютил в своем штабе во дворце Разумовского. Себастьян с нарочито рассеянным видом наблюдал за Орнеллой. Она распустила свои черные волнистые волосы, которые падали на плечи и рассыпались по ее атласному платью. Когда девушка в свою очередь тоже стала что-то рассказывать, он обратил внимание, что она чуточку сюсюкает, но это только придавало ей особый шарм.