— В чем дело? — удивился Кирилл.
— Дозвольте спытать, товарищ лейтенант: сколько зараз часов?
— Двадцать четыре ноль-ноль.
— Категорически?
— Без пяти.
— А число сегодня?..
— Тридцать первое декабря, — повысил было голос Кирилл и вдруг отступил, схватился за голову: — Да ведь я забыл, орелики!..
— Усе в порядочке, товарищ лейтенант! — довольный, забасил старшина, высоко поднимая руки. — Встретим, як люди! — В одной руке он держал флягу, обшитую серым сукном, а в другой — знакомый разведчикам раздвижной стаканчик. — У сем найдется по сто, товарищ лейтенант, и ни малюсенького грамма поверх! Ни единого! — покрутил он чубатой головой.
При общем внимании, бережно, до краев была налита первая рюмка.
— С Новым годом вас, Кирилл Максимович… товарищ командир! — в тишине произнес Доля и подал рюмку лейтенанту.
— Спасибо, друзья! И вас поздравляю с новым, тысяча девятьсот сорок вторым годом!
— С победой! — ответил строй.
Какая-то женщина у печки заплакала.
Когда настала очередь Поддубного, он вышел на два шага вперед, повернулся лицом к строю и с улыбочкой принял рюмку.
— Альбатрос бодро приветствует Новый год!.. — в обычном своем снисходительно ироническом тоне начал он и вдруг осекся. Горбоносое лицо его побелело, а глаза стали жестокими от тоски. — Солдат Поддубный… — тихо заговорил он опять, — пьет за Россию! — И заскрипел зубами, не в силах удержать слезы, покатившейся по худой щеке.
— Выпей, Ваня! — чуть слышно сказал Гайса…
— Товарищ командир! — неожиданно раздался сиплый голос старика. — Я так догадываюсь, что тебе велено идти на Тихонову Пустынь. Куда же иначе, раз весь герман туда подался. Так вот, бери меня. Я тут и лесом, и полем пройду и выйду с завязанными глазами куда угодно, и тебя проведу. Не бойся, что я старый. Я еще похожу по земле.
Кирилл не нашелся сразу что ответить.
— Ты, детка, не смотри, что я в одной сорочке, — подступил ближе к нему старик. — Одежку свою возьми, а мне бабы дадут. Да в лесу и не так холодно.
Косматая старуха тотчас же начала расстегивать свой желтый полушубок. Старшина, поймав взгляд командира, вопросительно стукнул пальцем по фляге. Кирилл кивнул.
Выпив, старик постоял, глядя в пол, — то ли думая о чем, то ли просто прислушиваясь к теплу, что сейчас влил в свое большое высохшее тело, потом ладонью вскинул вверх широкую бороду и взял у старухи полушубок.
Внучка помогла ему одеться, припала к груди.
Кирилл вдруг почувствовал, что ему жаль расставаться с девушкой. Сердце говорило: случись эта встреча не на военном перепутье, он бы многое сделал, чтобы она не оказалась мимолетной.