Значит, мы сейчас все, как один, дружно приналечь должны и задушить зверя в самой его берлоге. И выходит, мы, коммунисты, не только сами должны впереди быть, но и остальных за собой вести.
— Правильно, Лысюк! Кто еще хочет? Нет? Два слова, ребята, — Голиков понизил голос: — Командира в бою беречь, поняли? Что молод он у нас — не беда, потому— умен и опытен. А вот горяч не в меру, за этим приглядеть надо…
При этих словах Молчанова охватило горячее чувство благодарности к этим простым и близким ему людям, вместе с которыми уже много дней, недель и месяцев делил он тяготы походной боевой жизни.
Узнав выступившую из темноты высокую худощавую фигуру командира, Голиков быстро поднялся, приложил руку к козырьку. Его примеру последовали Лысюк и Клименко.
— А где же остальные, — опросил Молчанов, вглядываясь в темноту.
— Прикорнули, товарищ лейтенант! — ответил Голиков. — Даром что удобств никаких, а… спят себе и все. Солдат хоть где спать приспособится!
Молчанов улыбнулся.
— Ну, поднимайте людей, будем выступать.
* * *
До назначенного места добрались без происшествий. Артиллеристы оказались у основания сравнительно невысокой насыпи, приподнимавшей железнодорожное полотно к темневшей слева ферме моста. Под ним почти перпендикулярно к насыпи проходила серая лента бетонированной автострады. Молчанов шепотом подал команду, и артиллеристы осторожно взобрались на насыпь. Вскоре они услышали звуки работающего танкового мотора, затем где-то протарахтела автомашина: данные общевойсковой разведки подтверждались. Тогда лейтенант расположил разведчиков вдоль насыпи, определил места для ручных пулеметов и приказал окопаться. Старшина Терещенко тем временем развертывал радиостанцию, чтобы связаться с огневыми позициями, Голиков и Подгайный рыли для нее укрытие, Клименко и сам командир наблюдали за противником.
Так они и встретили рассвет, когда в туманной утренней дымке обозначились призрачные контуры отдельных полуразрушенных дворов, редких березовых рощ, огороженных высоким забором, из колючей проволоки. Затем впереди, метрах в пятистах, вырисовалась панорама маленького населенного пункта с кирхой посредине, сплошь состоящего из одноэтажных коттеджей, окруженных высокими, раскидистыми соснами и елями. Между ними пряталось до двух десятков танков и самоходок противника, автомашины и отдельные противотанковые орудия.
Молчанов даже потер руки от удовольствия. Сейчас же, достав карту, он сверил ее с местностью. Все было в порядке, а кирха являлась прекрасным ориентиром. Тогда Молчанов, тщательно проверяя каждый свой расчет, подготовил данные для стрельбы и передал их на огневые. Потом посмотрел на часы. Он должен был открыть огонь в семь тридцать, вместе с началом общей артиллерийской подготовки. Оставалось еще сорок минут терпеливого ожидания, и он приготовился к нему, как к неизбежному.