— А как же, Сашок, все помню, будто это вчера было, а не 15 лет назад. Все так перед глазами и стоит…
— Как вы здорово распотрошили заходивший в хвост Буданову истребитель… Тогда еще две благодарности за один вылет получили…
— Уточним, Саша, — улыбаясь перебил полковник, — не я получил, а мы получили. Ты первый заметил врага. И потом, на твоем счету не один сбитый самолет.
…Машина подкатила к новому, многоэтажному дому, и Гареев повел друга домой.
До поздней ночи просидели друзья, вспоминая прошлое, делясь планами на будущее. Давно ушли спать сыновья Гареева, и только Галина Александровна осталась за столом.
За окнами уже начал брезжить рассвет. В синеватой полутьме потускнели многочисленные огни Москвы.
— Ну, Сашенька, давайте спать, пора уже. А что не договорили — завтра доскажете, — предложила Галина Александровна и рассмеялась: — То есть, я хочу сказать— сегодня. Ведь уже утро!
Гареев и Кирьянов встали из-за стола и подошли к окну. Проспект Мира оживал. Медленно шли автоцистерны, поливая улицу. По широкой, влажной ленте асфальта бесшумно неслись машины. По тротуарам уже спешили люди.
— Проспект Мира! — задумчиво сказал Александр Иванович Кирьянов. — И здесь живет полковник авиации, дважды Герой Советского Союза… В этом есть что-то символическое.
— Да, Сашок, — ответил Гареев. — И это символическое заключается в том, что оба мы, я уже не говорю о Галине, не хотим войны. Но в это же время, случись она, разве не повторим мы того, что сделали тогда, в трудную для Родины годину?
Кирьянов молча кивнул головой. Потом, улыбнувшись, проговорил:
— Окончишь ты академию, большим начальником, наверное, станешь, на штабную работу пойдешь?
— Не-ет, Александр Иванович! — решительно возразил Гареев, — пока здоровье позволяет, пока есть силы, буду летать. Обязательно. — И шутливо добавил: — Вот когда слетаю на Луну, тогда можно и в отставку… Ну, пойдем ложиться.
И, обняв друга за плечи, повел его в другую комнату.